Красавчик. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

— Несчастье у неё в семье вчера случилось, — сообщил он. — Угнали машину её сына. Её сын, к слову, актёр. Довольно известный. В Театре сатиры служит, снимался в кино. Евгений Хлыстов. Ты слышал о таком актёре, Красавчик?

Я пожал плечами и ответил:

— Может, и видел его в старых фильмах. Но я не фанат советского кино. Помню фамилии только самых известных советских актёров: Миронов, Папанов… Хлыстов — знакомая фамилия. Вполне возможно: узнаю его, если увижу.

— Увидишь, Красавчик, — пообещал Сан Саныч. — Совсем скоро.

Он нажал на педаль тормоза — наш «Москвич» замер около светофора.

Я взглянул на переходивших через дорогу комсомолок. Девицы меня не увидели — поэтому не одарили меня улыбками. Мне показалось, что они выглядели, как те рабочие с завода в фильме «Три дня до лета»: серьёзными, целеустремлёнными. Невольно вспомнил о Лебедевой — прикинул, вернулась ли Алёна из Ленинграда. Отметил, что Сан Саныч тоже не без интереса проследил за шагавшими мимо автомобиля женщинами. Я представил, как отреагировала бы на этот его взгляд бабушка Варя; усмехнулся.

Светофор порадовал нас сигналом зелёного цвета — «Москвич» продолжил свой путь по шоссе.

— Так вот, Красавчик, — снова заговорил Александров. — Дело такое. У этого Евгения Хлыстова вчера угнали автомобиль. Ориентировочно: днём. Примерно такой же «Москвич», как и у меня. Мама этого Хлыстова попросила, чтобы я автомобиль нашёл.

Сан Саныч взглянул на меня и продолжил:

— Эта работа не по моему профилю, разумеется. Но и отказать я не смог. Хлыстова мне недавно помогла. Точнее, она нам помогла. Поможет в будущем ещё. И не раз. Поэтому я вспомнил о тебе. И об этом твоём компасе. Как раз потренируешься, Красавчик.

Александров покачал головой.

— В милицию они об угоне не заявили, — сказал он. — Евгений уверен, что машину переставили на другое место его коллеги актёры. Говорит, что у них в театре принято друг над другом подшучивать. Считает, что и этот угон — всего лишь шутка.

Сан Саныч пожал плечами.

— Мне сегодня, честно признаюсь, не до поиска автомобилей. Есть дела и посерьёзнее. Поэтому машину ты поищешь вместе с Аркадием. Мой сын ещё не заступил на службу-то. Поэтому время на работу с «шутками» у него есть.

«Москвич» резко вильнул в сторону — нам вслед истерично просигналил «подрезанный» Александровым «Запорожец».

— Аркадий обрадовался, что поработает с тобой, Красавчик, — сообщил Сан Саныч. — Оказывается, он и сам планировал, что привлёчёт тебя к милицейской работе. Он мне даже теорию вчера выдал о правильном использовании твоей способности.

Александров дёрнул плечом и усмехнулся.

— Аркадий целую методу уже придумал. Вчера мне её втолковывал, но я запомнил только его слова про карту и про компас. Про обычный — не про твой воображаемый. В общем, он тебе сам всё объяснит. Не люблю я эти игры в испорченный телефон.

Сан Саныч покачал головой.

— Только ты… это… Красавчик. Помни, что Аркадий парень горячий и увлекающийся. Для хранения тайн он совершенно не подходит. Поэтому ты с ним особенно не откровенничай. Ладно? Не говори ему обо всех этих… платках.

Александров скосил в мою сторону взгляд.

— О наших с Григорьичем делах Аркаша ничего не знает, — сказал он. — И узнать не должен. В секреты Георгича посвящены только два человека: я и его дочь Варя. Ну, и ещё ты… теперь. Аркадия в наши дела не посвящай, Красавчик.

Сан Саныч посмотрел мне в глаза — я кивнул.

— Напусти туману, Красавчик, соври ему, что… работаешь сейчас во благо страны.

Александров пальцем указал вверх.

— Наплети о секретности… я, в принципе, ему всё это уже рассказал. Не говори, где живёшь. О Григорьиче вообще не упоминай. Втолкуй Аркадию, что твои координаты и твоя работа — государственная тайна. Ты понял меня, Красавчик?

Я снова кивнул.

Сан Саныч нахмурился и повторил:

— Сына моего во все эти дела с кровью и платками не впутывай. Такая тема не для него. Да и вообще… ты же не хочешь, чтобы он привлекал тебя к поиску каждой пропавшей в его районе ерунды? Только дай Аркадию волю — он тебя быстро завалит работой.

Я улыбнулся и кивнул.

— Понял, Сан Саныч. Я это ещё в пансионате осознал. Не волнуйся насчёт секретности. Нагоню для Аркадия туману — мало ему не покажется. Изображу Штирлица. Или Джеймса Бонда. Поиск краденых вещей и денег из сберкассы меня тоже не прельщает.

Сан Саныч бросил на меня задумчивый взгляд.

О Штирлице и о Бонде он не спросил, но уточнил:

— На все эти безумные проекты моего сына не обращай внимания. Он тот ещё фантазёр. Скажешь Аркадию, что связь с ним будешь держать через меня. Если эта связь вам вообще понадобится. Меня он не разжалобит, не переживай.

Александров махнул рукой. Тут же резко повернул руль влево — переместил автомобиль на другую полоску.

— Ясно, Сан Саныч, — сказал я. — Не переживаю. Так куда мы сейчас едем?

«Москвич» свернул влево и проехал мимо очередного красного баннера с изображением профиля Ленина.

— На площадь Маяковского, — сказал Александров. — К Театру сатиры. Аркадий и Евгений уже там.

* * *

К Триумфальной площади (сейчас она всё ещё носила имя Маяковского) мы поехали через Ленинский проспект. По дороге я снова подивился, насколько отличалась Москва нынешняя от Москвы двухтысячного года. Отличия были не только глобальными: как, например, ещё не появившийся на Площади Гагарина (через которую мы тоже проехали) памятник первому космонавту Земли. Но и будто бы незначительными: заключались в оформлении самих московских улиц. Я не увидел у дороги многочисленных ларьков, киосков и палаток. Не заметил броскую рекламу импортных и новых российских брендов.

Зато повсюду висели красные флаги и алели баннеры с советскими лозунгами.

Сан Саныч всю дорогу не умолкал. Я слушал его вполуха, рассеяно отвечал на его вопросы.

В окно автомобиля я рассматривал Москву семидесятого года: знакомую мне и в то же время чужую.

Проехали мимо здания Московского горного института. Я не увидел перед ним привычный для меня забор, зато рассмотрел на его фасаде знакомые скульптуры — порадовался им, словно родным. Полюбовался на Главный вход Парка Горького на улице Крымский Вал. Взглянул на реку с Крымского моста. По Новинскому бульвару (сейчас он именовался улицей Чайковского) мы пересекли Новый Арбат (который в настоящее время был лишь частью проспекта Калинина). Центр Москвы мне показался чужим и незнакомым. Ни неоновых вывесок казино, ни верениц роскошных иномарок на дороге. Я словно очутился в старой московской кинохронике.

Около входа на