Даль-цвет. Том 1. Охра - Владимир Прягин

— Какова сумма вознаграждения?

— Будет дорого. Конкретная сумма — по ситуации, обсуждаем на месте.

— Но оплата — за выполненную работу, постфактум, и это тоже вносится в договор?

— Да, именно это я и сказал. Давайте не будем повторяться, господин Меттник. Вас интересует услуга? Будем смотреть объект?

— Да-да, лорд-наследник, — подтвердил он поспешно. — Можем встретиться в любое удобное для вас время. Мой юрист подготовит текст договора, если не возражаете.

— Никаких возражений. И предлагаю не откладывать. Могу подъехать прямо сейчас, пока не стемнело.

— Это было бы замечательно. Я живу на Чаячьих Скалах, в письме есть адрес. Объект для съёмки — мой особняк.

— В течение часа буду.

Записав номер дома, я вышел с почты и стал ловить такси.

Про Чаячьи Скалы я уже слышал неоднократно. Это был самый дорогой район города, и жили там всяческие капиталисты, вплоть до самых серьёзных. Купить там недвижимость было, вероятно, не проще, чем на какой-нибудь Моховой, с панорамным видом на Кремль.

Скалистый берег поднимался уступами, широкими и удобными. Там расположились особняки, самый маленький из которых был раза в четыре больше, чем домик деда на Вересковой Гряде. Таксист довёз меня до ворот, и я отпустил его.

Прогулявшись по улице вдоль ажурной ограды, я посмотрел на дом. Тот выглядел роскошно, но без аляповатости — светло-серые стены с розоватым отливом, тёмно-красная крыша с хитрой геометрией плоскостей, мезонин по центру, большие окна.

Я надавил на кнопку возле калитки, и та открылась. Меня, похоже, давно заметили из окна — на крыльцо вышел сам хозяин. Он был дороден и даже несколько грузноват, с мясистым лицом и пышными седеющими усами.

— Благодарю, что приехали, лорд-наследник, — сказал он, быстро взглянув на перстень и вежливо склонив голову. — Прошу в дом.

— Уже дело к вечеру, — сказал я, — свет скоро станет хуже. Давайте используем время с толком. Если не затруднит, объясните мне в двух словах, чего вы хотите от фотографии. Что она должна отражать? Ваш социальный статус? Уровень благосостояния и преемственность семейного бизнеса? Это я всё — навскидку. Если не угадал, поправьте.

— Видите ли, — сказал он, пригладив рефлекторно усы, — мой отец был беден. Ни о какой династии в моём случае речи нет. Я пришёл к богатству не сразу. Если говорить прямым текстом, то я из тех, кого в фельетонах принято называть нуворишами.

— Ну, у каждого свои недостатки. А начинали вы как?

— Я с детства мечтал о море. Окончил местную мореходку и пару лет ходил в рейсы — в том числе в дальние, к Архипелагу Когтей. Но постепенно понял — у меня всё же не тот характер, чтобы быть на борту неделями. А мой знакомый, мелкий предприниматель в порту, предложил мне с ним поработать. И оказалось, что у меня неплохой коммерческий нюх. Плюс организаторские способности и готовность идти на риск, если он просчитан. Через несколько лет я стал совладельцем каботажного судна, затем судов стало больше. Ну, собственно, и вот…

Полуобернувшись, он указал на свой особняк, а затем добавил:

— Дом я купил здесь по двум причинам. Во-первых, это престижно. Положение обязывает, что называется. А во-вторых, мне нравится вид. Я смотрю на порт из своего кабинета и вспоминаю юность. Пусть даже я теперь богатый толстяк, я до сих пор ощущаю некое… ну, не знаю… эмоциональное родство, что ли, с теми, кто работает у причала или уходит в море. И мне хотелось бы, чтобы фотография это передавала. Не знаю, как это можно выразить через снимок, но…

— Понимаю, о чём вы, — подтвердил я. — Поброжу здесь полчасика и прикину, что можно сделать. Потом зайду к вам. Если придумаю что-нибудь интересное, подпишем контракт и обсудим цену.

Я вышел со двора и вновь посмотрел на дом сквозь кованую ограду. И хотя тот мне нравился, на фоне других он не особенно выделялся. Если бы я заснял его, получилась бы обычная фотография. Нужен был другой ракурс, более выигрышный.

По узкой каменной лестнице я поднялся на параллельную улицу — она проходила выше, на следующем уступе скалы. Теперь я видел особняк сверху — под острым углом, с дистанции примерно в сотню шагов. Позади него в отдалении, у подножья Чаячьих Скал, показался кусочек порта с косыми стрелами кранов и пришвартованными судами. А ещё дальше расстилался морской залив под пасмурным небом.

Вытащив «мыльницу» я кармана куртки, я приложился к видоискателю, но картинка мне не понравилась. В кадр попал и соседний дом. Я сделал несколько шагов влево. С этого ракурса другой особняк уже не мешал, но мне разонравился задний план. Тогда я сместился вправо — и выругался сквозь зубы, потому что прямо передо мной оказались тисовые кусты, посаженные вплотную друг к другу, будто нарочно. Впрочем, в узкий зазор между ними я заглянул-таки — ракурс был получше, чем в прошлый раз, но тоже не очень.

Вот если бы я стоял на три метра выше…

Скала имела и третий ярус с застройкой. Но лестница, ведущая туда, находилась далеко в стороне, а склон напротив меня был перегорожен чьим-то забором.

Я в замешательстве огляделся. Улица пустовала, лишь вдалеке стоял грузовой фургон, из которого парни в комбинезонах вытаскивали мягкий диван. Доставка из магазина, видимо.

Поглядывая на дом Меттника, я снова прошёлся взад-вперёд вдоль бордюра. И убедился — нет, это не поможет. Если и был подходящий ракурс, то где-то возле кустов. Точнее, над ними…

Грузчики вернулись в фургон, и тот, развернувшись, покатился ко мне.

Решение созрело мгновенно. Я вышел на мостовую и поднял руку — притормози, мол. Фургон остановился, водитель высунулся с явным намерением обложить меня трёхэтажно, но прикусил язык, заметив мой перстень.

— Без паники, — сказал я, вытащив купюру в пять франков. — Бери, не сомневайся. Задержу всего на пару минут. Задача простая — постой, пожалуйста, здесь.

С подножки грузовика я влез на капот, оттуда через кабину — на фургонную крышу. Прошёлся по ней, прикладываясь к видоискателю, выбрал ракурс.

Небосклон затянула мутная слоистая пелена, желтовато-серая. Кое-где она истончалась, сквозь ближний слой проглядывал дальний — чуть другого оттенка, более светлый. Солнечный диск был почти не виден над горизонтом — едва угадывался во мгле, как старый медяк под слоем многомесячной пыли. Над портом и над водой белели клочья тумана, редкие и разрозненные.

Дом