Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

— Вот только общение Погорелова с Гуровыми надо бы как-то исключить, желательно полностью, — затея Шаболдина мне в целом понравилась, но изъян в ней я всё-таки усмотрел.

— Так Погорелова я, считайте, под домашний арест выпущу, — отмахнулся от моих сомнений пристав. — До завершения розыска покидать дом ему будет запрещено. А Гуровым не велю и приближаться к дому Погореловых. То же и прислуги тех и других касаться будет. А захотят записочками обмениваться — пожалуйста, но исключительно через губную стражу.

Тут уже возразить было решительно нечего, и в таком виде я идею Шаболдина принял. Пристав немедленно послал за Гуровой и Дашей.

— Я вас обеих отпускаю, — объявил он им. — Однако же до особого распоряжения вам запрещено даже подходить близко к дому Погореловых. Обеим. И позаботьтесь приобрести охранные артефакты против ядов, не хватало мне ещё смертей в вашем доме.

Говорил всё это пристав подчёркнуто строгим голосом, но и Ангелина Павловна, и Даша его словам обрадовались. Ну ещё бы — даже Даше наверняка не по душе пришлась бы ночёвка в камере, про её хозяйку я и не говорю, а тут вдруг внезапное избавление от этакой напасти. Когда Шаболдину доложили, что женщины уехали на извозчике, настала очередь Погорелова.

— Вы, Николай Матвеевич, головы нам тут подурили изрядно, — отчитал пристав молодого человека, — однако же поскольку самооговор ваш установлен со всей очевидностью, должен задать вам несколько вопросов как свидетелю. Почему вы решили, что видели именно Ангелину Павловну?

— На ней был красный шлафрок [1] с золотой вышивкой, такой в доме только Ангелина носит, — ответил Погорелов.

— При каких обстоятельствах вы видели женщину, которую посчитали Ангелиной Павловной? — продолжал пристав.

— Я поднялся на третий этаж, и как только вышел с лестницы в коридор, увидел Ангелину… то есть женщину в красном шлафроке. Она вышла из спальни дяди и проследовала к себе. Окликать её я не стал, чтобы не привлечь внимания, но пока пытался догнать, она вошла к себе и закрыла дверь на защёлку. Стучаться я тоже не стал, постоял немного и ушёл.

— Откуда вы знаете, что она закрылась на защёлку?

— Слышно было.

— Вы видели её лицо? Причёску? Или только по шлафроку решили, что видели именно Ангелину Павловну?

— Лица не видел, волосы были распущены. Да, по шлафроку, но он такой один во всём доме.

— Как вы полагаете, кто мог подбросить вам склянку с ядом?

— Не знаю, — м-да, похоже, свидетель из Погорелова столь же бестолковый, как и подозреваемый. — Когда Захара Модестовича нашли умирающим, в доме такая суета началась…

— А вы-то сами где были и что делали? — спросил Шаболдин.

— Сначала со всеми вместе за столом, — принялся вспоминать Погорелов. — Потом Ангелина ушла позвать мужа, все его заждались…

— Сколько времени прошло с момента, как вы собрались за завтраком, и до того, как вам сообщили о случившемся с Гуровым?

— С четверть часа, — ответил Погорелов. — Да, точно, часы как раз закончили бить, когда спустилась Даша и сказала, что с дядей плохо и Ангелина послала за доктором. Так что чуть более четверти часа даже, — кажется, я поторопился посчитать Николая Матвеевича никудышным свидетелем. — Мы все наверх поспешили, — продолжал Погорелов, — но Юрий, слуга дяди, никого не пустил, там только Ангелина была и слуги. Так все вместе потом обратно в столовую и спустились.

— Все вместе? — переспросил Шаболдин. — Никто по дороге не задержался?

— Нет, никто не задерживался, вместе пришли, — чуть подумав, подтвердил свои слова Погорелов.

— Дальше что было? — продолжил спрашивать пристав.

— Мы с Лизой и Ольгой позавтракали, матушка и Фёдор не стали.Часа не прошло, вошли Ангелина с доктором, — сказал Погорелов. — Ангелина объявила о смерти дяди, а доктор настоятельно присоветовал Фёдору позвать губных, потому как похоже, что дядю отравили. Фёдор отправил посыльного к губным, и пока вы с вашими людьми не пришли, мы так и сидели в столовой. Дальше вы знаете.

М-да, интересно получается… Ангелине Гуровой пользоваться коридором, чтобы из спальни мужа перейти в свою, надобности не было — между спальнями имелась дверь. Стало быть, приметный шлафрок показали Погорелову специально, чтобы он заподозрил свою любовницу. Кто это, спрашивается, тут такой психолог, что смог просчитать реакцию молодого человека?

— Что же, Николай Матвеевич, держать вас здесь дальше никакой надобности нет, — пристав, должно быть, тоже решил, что допрос Погорелова себя исчерпал. — Я велю сей же час отвезти вас домой, но дом покидать вам запрещаю, пока не будет пойман отравитель. На прогулки во дворе дома запрет не распространяется, — смилостивился Шаболдин, — однако же более так глупо вести себя я вам не советую.

Пока младший Погорелов, воспользовавшись любезностью пристава, умывался, причёсывался и приводил в относительный порядок одежду, Шаболдин поинтересовался, как я собирался прояснить любовные похождения Погорелова до того, как они с Ангелиной Павловной сознались. Пришлось ответить, что была у меня мысль привлечь Вареньку — уж она-то, поговорив с бывшей актрисой и её служанкой, вполне могла бы выяснить, что там и к чему. Впрочем, оба мы сошлись на том, что получилось даже лучше, потому что быстрее и надёжнее. Далее мы обсудили наши дальнейшие действия. Отвезти Погорелова домой и сдать его с рук на руки родным Борис Григорьевич собрался лично, что и понятно — царевичу такое проявление уважения к семье своего учителя станет известно, а зарекомендовать себя в глазах вышестоящих для служивого человека всегда полезно, в каком бы чине он службу ни тянул. Затем Шаболдин намеревался навестить дом Гуровых и присоветовать охранные артефакты сыну убитого и его супруге — мало ли, кто там и кого пожелает ещё отравить. Собирался он задать и несколько вопросов слугам, чтобы, как выразился сам Борис Григорьевич, уточнить некоторые мелкие подробности. Сам я никакой потребности общаться сегодня с Погореловыми, а тем более, с Гуровыми, не ощущал, зато желание обдумать услышанное очень даже наличествовало, и с приставом я попрощался, договорившись зайти к нему завтра с утра.

Слушая за обедом щебетанье Вареньки о её новых успехах в совершенствовании своего тела, я уже предвкушал, как буду те самые успехи проверять, однако же причудливый ход моих