Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Не сомневаюсь.

– Дору всегда был со мной. А мог бы уйти к Горным. Айт принял бы его с распростертыми объятьями. Но он согласился со мной, что нужно быть открытыми для мира. Когда-то нас покорили шотти, потому что мы слишком долго находились в изоляции. Дору всегда меня поддерживал и никогда не колебался. Умный человек. Умный и дальновидный. Расчетливый.

«Ну да, он так и остается твоим человеком до мозга костей», – подумал Лан.

– Он хорошо тебе служил больше двадцати лет. Ему пора на покой. Я хочу, чтобы он ушел с достоинством, со всем почетом. И никакого недопонимания. Я прошу тебя поговорить с ним как с другом.

Дед ткнул пальцем в сторону Лана.

– Дору тебе нужен. Тебе нужен его опыт. Не пытайся затеять перемены только ради перемен! Дору уравновешен и надежен, не как Хило. Тебе и без того достаточно хлопот с этим шальным Штырем. Кто знает, какой болотный демон прокрался в спальню твоей матери и породил этого мальчишку, пока Ду сражался за свою страну.

Лан понимал, что грубость деда направлена на то, чтобы отвлечь его от первоначальной цели. Он всегда был мастаком по части пустить оппонента по ложному следу, что в сражении, что и позже, в кабинете. Но Лан все равно не мог сдержаться.

– Ты превзошел сам себя в попытке унизить одним махом половину семьи, – резко произнес он. – Если ты такого невысокого мнения о Хило, то почему одобрил его назначение Штырем?

Коул Сен громко засопел.

– Потому что в нем есть огонь и он не слюнтяй, отдаю ему должное. Шелеста должны уважать, а Штыря – бояться. Мальчишке стоило родиться пятьдесят лет назад, тогда бы он вселял ужас в сердца шотарцев. Он бы стал бесстрашным воином, в точности как Ду.

Глаза патриарха сузились, а взгляд стал испытующим.

– Ду погиб в тридцать лет. Он был закаленным в боях лидером. У него была жена и двое сыновей, а третий ребенок готовился появиться на свет. Он носил нефрит с легкостью бога. Может, ты и выглядишь, как он, но и вполовину не такой. Вот почему другие кланы считают, что могут проявить к тебе неуважение. Вот почему от тебя ушла Эйни.

Лан на секунду потерял дар речи. А потом в ушах заколотилась тупая ярость.

– Эйни не относится к этому разговору.

– Ты должен был его убить! – Коул Сен потряс руками в воздухе, пораженный глупостью внука. – А ты позволил иностранцу без нефрита увести свою жену. Потерял лицо перед кланом!

У Лана промелькнула жуткая мысль выкинуть деда из окна второго этажа. В конце концов, ведь именно этого старик и хотел? Дикой, эгоистичной жестокости. Да, он мог бы подраться с любовником Эйни и убить его, как положено уважающему себя кеконцу. Может, для Колосса это более подходящее поведение. Но совершенно бессмысленное. Бесполезный жест. Он бы не удержал Эйни, она все равно решила уйти. Он лишь мог растоптать ее счастье и вызвать к себе ненависть. А если кого-то любишь, по-настоящему любишь, то разве счастье этого человека не значит больше, чем собственная честь?

– И каким же образом то, что я не убил человека в споре из-за женщины, делает меня негодным Колоссом? – спросил Лан резким тоном. – Ты назвал меня своим преемником, но не поддерживаешь и не уважаешь. Я пришел только попросить, чтобы ты помог с Дору, а вместо этого получаю одни оскорбления и упреки.

Коул Сен встал. Внезапно и неожиданно проворно. Одеяло сползло с его плеч на пол.

– Если ты достойный Колосс, так докажи это. – Глаза старика были похожи на обсидианы, а лицо – на иссохшую и враждебную пустыню. – Покажи, насколько твои кости зелены.

Лан уставился на деда.

– Не будь смешным.

В один миг Коул Сен преодолел расстояние между ними. Его тело по-змеиному изогнулось, когда он стукнул обеими руками по груди Лана. От хлесткого удара тот отшатнулся. Он едва успел выставить Броню, эхо удара завибрировало по телу нефритовой энергией. Лан упал на одно колено и охнул.

– Зачем ты это сделал?

В ответ дед лишь нацелил костлявый кулак ему в лицо.

Лан поднялся и на этот раз легко отразил удар, как и три других, быстро последовавших за ним. Лан чувствовал, как воздух гудит от столкновения энергий их нефрита.

– Дедушка, – выдохнул Лан. – Прекрати.

Он попятился, пока не наткнулся на стол, по-прежнему отражая град ударов. Лан поморщился, наблюдая за почти неконтролируемой скоростью старика. Пора ему носить поменьше нефрита. Нефрит – как автомобили и огнестрельное оружие, им нельзя пользоваться слабеющим старикам. Правда, Коул Сен вряд ли по доброй воле расстанется даже с микроскопическим камешком из браслетов или тяжелого пояса, которые он всегда носит.

– Ты даже не можешь побить старика.

Коул-старший был похож на злобного хорька – такой же жилистый и костлявый, с дурным характером. Его губы скривились в усмешке, он наносил все новые и новые удары. Лан отклонился и сбил старинную глиняную чашу, она с глухим стуком упала на деревянный пол и покатилась.

– Ну давай же, – прохрипел дед, – где твоя гордость?

Он ударил Лана под рукой, засадив кулаком под нижнее ребро.

Лан охнул от неожиданности и боли. И машинально, не подумав, рубанул деда по голове ребром ладони.

Коул Сен пошатнулся. Его глаза закатились, он осел на пол с написанным на лице детским недоумением.

Лан окаменел. Он обхватил деда за плечи.

– Ты цел? Дедушка, прости…

Дед ткнул двумя вытянутыми пальцами, твердыми как ногти, в нервный узел в центре груди Лана. Тот рухнул, дико закашлявшись, а Коул Сен перевернулся, поднялся на ноги и встал над ним.

– Если хочешь быть Колоссом, то доводи задуманное до конца.

На мгновение возраст Коула Сена улетучился, он снова стал Факелом Кекона. Прямая спина, суровое лицо. Каждый нефрит его тела излучал силу и требовал уважения. На секунду сквозь пелену злости и унижения Лан увидел героя войны, каким был когда-то дед.

– Доводи задуманное до конца! – рявкнул Коул Сен. – А нефрит лишь усиливает то, что внутри тебя. То, что ты задумал. – Он стукнул по собственной груди. Звук был гулким, как от тыквы. – Без этого никакое количество нефрита не сделает тебя могущественным. – Он вернулся к креслу и сел. – Дору останется.

Лан молча поднялся на ноги. Подобрал упавшую чашу и вернул ее обратно на стол, а потом стукнул кулаком по стене, когда его с грустью осенило – только теперь дед по-настоящему сделал его Колоссом, со всей беспощадностью показав, как он одинок.