Затмение двойных звёзд - Стивен Голдин

— О пациенте с таким именем записей нет.

— У меня… гм… было другое имя, когда я лечился у доктора Локснера. С тех пор я много раз менял его. Было бы неблагоразумно передавать новое имя по незащищенному каналу связи.

Еще одна долгая пауза. Наконец:

— Вам дается позволение приземлиться. Пожалуйста, следуйте по маяку на посадочную площадку.

Этьен подтвердил получение приказа и в точности выполнил его, посадив корабль в небольшой кратер, основание которого было расчищено для удобства посетителей. На посадочной площадке не было никаких других кораблей, даже личного судна доктора Локснера. Трое прибывших размышляли, а покидает ли бывший хирург астероид или ему через определенные промежутки времени доставляют все необходимое для жизни.

Из стены кратера появилась гибкая металлическая труба, пристыковавшаяся к шлюзовой камере корабля, позволяя пассажирам пройти в сердце астероида без необходимости надевать скафандры. Труба привела через небольшую дверь в маленькую комнату без какой-либо обстановки и с голыми стенами. Встроенная в потолок видеокамера следила за происходящим. Искусственное притяжение на астероиде было установлено на стандартное одно G.

— Разрешение было дано только Григорию Иванову, — объявил через репродуктор голос. — Кто остальные двое?

— Это мой сын Павел и невестка Лианна. Сейчас они постоянно находятся со мной. Никакого риска для безопасности нет.

— У вас при себе станнеры. Их необходимо оставить при входе. Внутри астероида использование оружия не допускается.

Слева из стены выдвинулся пустой ящик.

— Конечно, — сказал Этьен, доставая станнер из кобуры.

Хелена и Фортье, обменявшись озабоченными взглядами, неохотно последовали примеру герцога.

После того как они положили оружие в ящик, тотчас же задвинувшийся обратно в стену, голос зазвучал снова:

— Теперь, когда мы общаемся уже не по открытому каналу связи, вы должны назвать свое истинное имя и указать суть дела.

— Извините, — твердо ответил Этьен. — Я могу открыть это только лично доктору Локснеру.

— Доктор в настоящее время больше никого не принимает.

— Меня он примет, — настаивал Этьен. — На этот раз я прибыл сюда не затем, чтобы просить об услуге, а затем, чтобы ее оказать. У меня есть сведения, жизненно важные для его безопасности. Определенной правоохранительной службе известно о его нынешней деятельности. Если доктор Локснер не повидается со мной, я не отвечаю за последствия.

Еще одна пауза, самая продолжительная. Наконец голос размеренно произнес:

— Можете войти.

Справа отворилась дверь и трое пошли по длинному коридору, высеченному в теле астероида. Воздух, хотя и пригодный для дыхания, был необъяснимо затхлый, словно в склепе. Шаги мертвенными отголосками разносились вдоль безжизненно-стерильных стен. Умиротворенность отхода от дел уже перешла в свинцово-давящую тишину разлагающегося трупа. В целом место напоминало не обиталище человека, удалившегося на покой, а давно заброшенную гробницу.

Встроенные повсюду видеокамеры отслеживали их продвижение по коридору, а расположенные через равные промежутки двери скрывали что-то завлекательно-интересное. Тусклое освещение исходило от флюоресцентных ламп на потолке. Эти лампы, двери и видеокамеры были единственными свидетельствами человеческого присутствия в этом безжизненном коридоре.

Этьен попытался открыть одну из дверей, мимо которых они проходили, но та не поддалась ему.

— Не пытайтесь проникнуть туда, куда вас не приглашали, — сурово предостерег голос. — Вам скажут, в какую комнату можно войти.

— Извините, — ответил герцог. — Я искал туалет.

— Третья дверь налево, — холодно произнес голос. — Отныне ясно давайте понять ваши намерения. Второй оплошности, возможно, вы не переживете.

— Благодарю.

Этьен направился к указанной двери и воспользовался предоставленными удобствами, так как не хотел показаться лжецом. Пока.

После этой небольшой заминки он и его друзья продолжали идти по мертвому коридору до тех пор, пока справа перед ними не открылась дверь, после чего последовало распоряжение войти в нее. Они оказались в комнате, едва превосходящей размерами ту, в которой они были вначале, где на черном полу было в беспорядке расставлено несколько потертых кресел. Стены комнаты были больнично-белые, лишенные каких-либо украшений. Мало какие уступки были сделаны удобству людей, комната выглядела не намного гостеприимнее, чем первая. Скудной обстановкой она напомнила Этьену приемную врача.

— Пожалуйста, садитесь, — произнес голос.

Этьен, Хелена и капитан Фортье сели и стали ждать.

В дальнем углу комнаты сверху опустился большой трехмерный экран. Он зажегся и на нем появилось объемное изображение доктора Локснера. Он выглядел старше, чем помнил его Этьен: бороду и волосы его тронула проседь, на узком морщинистом лице появились новые морщины, но это определенно был тот самый человек. На шее у него по-прежнему висел оригинальный кулон.

— Какие важные новости привели вас сюда? — спросил образ, обращаясь к Этьену.

— Я должен переговорить с вами лично.

Образ улыбнулся.

— Это невозможно.

— Я имею дело только с людьми, а не с их образами.

— В данном случае, товарищ, боюсь, вам придется сделать это. Мой образ — это все, что в настоящее время сохранилось от меня. Бренная оболочка, известная вам как мое тело, давно истлела. Остался только мой разум.

Этьен д'Аламбер нахмурился.

— Боюсь, я не понимаю.

— Разумеется. На это способны лишь немногие. Мой великолепный коллега, покойный доктор Эммануэль Рустин и я открыли способ сканирования мозга и воссоздания структуры памяти на основе электронных устройств. Структура памяти и синаптические связи — именно это составляет человеческий разум. Структура памяти — разум — может быть перенесена на любое синаптическое устройство, например, компьютер.

По мере того как сказанное врачом доходило до Этьена, у него округлялись глаза.

— Вы говорите о чем-то вроде бессмертия, — глухо произнес он.

— Благодарю, — улыбнулся образ. — Сам я думаю об этом именно в таком ключе. Очень мило, что и другие признают это.

— Но это, вероятно, крупнейший прорыв в науке с момента открытия субпространства, — прервала его Хелена. — Почему вы прячете этот факт?

— Я опубликовал несколько пробных статей, обсуждающих основополагающие понятия. Они были встречены взбесившей меня апатией. Заметьте, даже не яростными отрицаниями, их я принял бы с радостью. Настоящий жаркий спор всегда способствует продвижению вперед. Но моих коллег это нисколько не заинтересовало. Я решил больше не докучать им. Я получил то, чего желал, они же пусть барахтаются сами по себе.

— Вы хотите сказать, что открыли тайну, постичь которую люди пытаются с каменного века, но использовали ее только для себя? — с недоверием спросил Фортье.

— О, лет двадцать назад была еще одна женщина. Она по достоинству оценила то, что