Прыжок "Лисицы" - Greko

— Выходит, сменять ликер на ткань не хочешь? — Белл отрицательно качнул головой. — Ружья у тебя хорошие! Охотничьи!

— Я с удовольствием подарю вам одно, уважаемый Гассан-бей!

Хоттабыч удовлетворённо крякнул. Вроде, этот англичанин небезнадежен. Горец перевел свой взгляд на меня. Смотрел без злобы. Скорее с любопытством.

— Вернулся, значит, — констатировал он.

Я был в легком замешательстве. С одной стороны, мне не помешала бы помощь правой руки князя Берзега. А с другой — оставался незакрытым гештальт с Софыджем. Роль Гассан-бея в предательстве проводника еще предстояло выяснить. Хватало и других вопросов и предупреждений, которые не стоило прилюдно озвучивать.

— Мы не могли бы поговорить наедине? — спросил я.

— Можно и поговорить, — кивнул своим мыслям Хоттабыч. — Пойдем к туркам, подберем тебе мерина.

Мы вышли из кунацкой и двинулись к калитке в палисаде, ведущей к майдану с торговыми рядами. В спину нам воскликнул Белл, недовольный, что я утащил от него важного собеседника:

— Надеюсь, вы ненадолго лишили нас своего общества, уважаемый Гассан-бей?

— Неприятный человек, — шепнул мне Хоттабыч.

— Неприятный — это слабое определение. Настоящая заноза в заднице!

Старый убых рассмеялся. Но глаза оставались все такими же бесстрастными.

— Я передумал. Пойдем в главный дом. Чувствую, разговор нам предстоит долгий.

Мы поднялись по узкой винтовой лестнице в зал, где Спенсер полгода назад осматривал колено старухи. Здесь мало что изменилось. В отличие от меня.

Я не стал тянуть кота за Фаберже и выложил историю с переходом в Сванетию во всех подробностях. Гассан-бей не на шутку возбудился. Он ругался сквозь зубы на Софыджа. Крикнул во двор через узкое окно-бойницу, чтобы позвали Курчок-Али.

— Клянусь, я не такого хотел, когда отправлял с вами эту отрыжку шакала! Просто он надоел нам здесь своей постоянно кислой рожей и скрытой наглостью. Но чтобы такое! Нарушить обещание! И заявиться ко мне с уверениями, что дело выполнено! Вернется — потащу его на суд! Потребую отступного в сотню баранов! — Гассан-бей сейчас напоминал русского мафиози из 90-х, который планировать поставить на счетчик проворовавшегося барыгу.

— Это не все ваши проблемы, уважаемый! Еще одну дурную весть вам принес.

— Что еще? — сердито буркнул Хоттабыч.

— Русские планируют атаковать мыс Адлер!

— Что⁈

Хоттабыч в один момент превратился из гротескного восточного персонажа — из этакого торгаша, уставшего от жизни — в воина-ветерана, не забывшего с какого конца браться за шомпол пистолета. Он вскочил с накрытого ковром диванчика и заходил по комнате.

— Точно знаешь, что нападут?

— Слышал разговоры морских офицеров в Севастополе. Не знали они, что русский понимаю, — напустил я тень на плетень. Про нашу эпопею с «Виксеном» Белл подробно рассказал в кунацкой.

— Последние годы столько попреков услышал! Мол, с русскими дело имеешь. Вот вам и ответ! — зло бросил старик неизвестным оппонентам.

— Думаю, придут большими силами на кораблях Абхазского отряда. Сметут все пушечным огнем, — подсказал я в надежде спасти жизни мирных.

— До нас им далеко будет с моря дострелить, — стал рассуждать вслух Гассан-бей. — Но аул за рощей…

— Если русские оседлают возвышенность справа от мыса за рекой Мдзимтой и втащат туда пушки, худо будет.

Гассан-бей кивнул, но не ответил. Весь ушел в свои мысли.

— Нападут или в ближайшую неделю, или в середине лета.

— Почему так решили, уважаемый?

— Снега начали таять в горах. Реки ближайший месяц станут непроходимы. Даже в устьях протоки новые появятся.

— Так они же с моря зайдут? — удивился я.

— Никогда не забывай про возможность отступления! А ну как мы какой отряд отрежем от моря? Куда побегут? В Гагры! Как ты с англичанином, — старик засмеялся хриплым лающим смехом, припомнив обстоятельства нашего знакомства.

Застонали ступеньки уличной лестницы под быстрыми шагами. В зал влетел запыхавшийся Курчок-Али.

Гассан-бей быстро ввел его в курс дела и стал отдавать указания:

— Шли гонцов к соседям. К князю Облагу, братьям Аредба и к медовеевским Маршаниям. Женщин и детей в горы надобно поднять. У завала на мысе караулы усилить. Сам распорядись! Мне еще с гостем нужно договорить.

Я понимал, что совершаю сейчас предательство русских. Их встретят не цветами, а свинцом. И готовые к бою команды горцев нанесут куда больший урон чем тот, который вышел бы, заставь их русские врасплох. То есть я уже виноват в будущих потерях у десанта. Но я не мог поступить иначе. Война — дело мужчин, а не женщин и детей. Смерть любого из них легла бы на мою совесть тяжким грузом.

Курчок-али убежал исполнять приказания. Хоттабыч устало присел обратно на свою оттоманку. Посидел молча пару минут, прикрыв глаза и прикидывая, не упустил ли какую мелочь.

— Что от меня хотел? — внезапно очнулся от своих дум старик.

— Вопросов много, — тут же откликнулся я.

— Задавай по одному. Я от тебя не убегу, — усмехнулся старик.

— Что мне сделать с Софыджем, если встречу? — спросил я без обиняков.

— С тобой ему ворованным скотом не рассчитаться, — задумался Гассан-бей. — Мало того, что предал. Так вдобавок на край гибели толкнул. Не прошли бы вы с инглезом перевал, не повстречайся вам темиргоевец. Но все же живы остались. Крови вашей на нем нет. Стало быть, и о кровной мести разговора нет.

— А что на такой случай предлагает кодекс чести?

— Уорк хабзэ? Да рожу ему укрась отметиной при встрече, чтобы все знали, что он гад и предатель. Если не побоишься, конечно, получить позже выстрел в спину. Вон, слуга у Якуб-бея красуется свежим шрамом. Не твоя ль работа?

— Моя! — честно признался я, не видя причин скрывать свою роль в рождении полу-Джокера Луки.

— Почему-то так и думал. Про тебя зимой разное болтали. Называли Зелим-беем. Выходит, заслужил имя, урум заговоренный?

— Выходит — так! — согласился я, надеясь, что эти слова прозвучали не как самопиар. — Не слыхали ничего про уже состоявшуюся или намеченную свадьбу при дворе абхазского князя?

— У Шервашидзе? Нет, не слышал. Не жалуют его люди. Князь без подданных![1] — оскалился Гассан-бей. — Тебе он зачем? По какой надобности? Имей в виду, он к гостям без двух пистолетов не выходит!

— Выбора у меня нет. Нужно к нему ехать.

— Не спрашиваю, в чем причина спешки. Скажу лишь одно. Сперва с Софыджем разберись. Он тут неподалеку. На днях должен вернуться из Ачипсоу, где твой дружок Маршаний проживает. Если Софыдж узнает про возвращение Зелим-бея, может и к русским перебежать. Эх, старая моя голова! Со второй твоей новостью забыл, зачем сына звал! Я ж хотел тебе сопровождающего до медовеевцев дать! Съездишь, заодно Маршанию мою просьбу о помощи передашь! А он, в свой черед, со