Один ленивый мальчик - Александр Бельский

Где-то неподалёку может таиться засада диких негров, и солдаты, искавшие следы, находились в большой опасности. Хори тоже задумался над этим. Слегка покраснев, он всё же задал вопрос десятнику:

— Нехти, как ты думаешь, может, будет лучше скрыть пока дозорных за стенами?

— Слушаюсь, отец мой и командир! Это будет мудрое решение. Дозволь созвать их?

— Да, сделай это, и поскорее.

Нехти торопливо пошёл к стене. Взобравшись на оборонительную площадку, он огляделся из-под руки, вставил два пальца в рот и пронзительно, заливисто свистнул как-то по-особому, меняя тональность и громкость. Перебежав на противоположную сторону, он повторил все свои действия. Не дожидаясь появления дозорных, он отдал несколько команд, и вот уже солдаты, ремонтировавшие стену, разошлись по ней, кто с пращёй, кто с луком.

В ворота рысцой вбежала первая пара охранения, это были те самые солдаты, что остановили нубиек. Почти следом за ними прибежала и вторая пара. Третья же сильно задержалась, они пришли не спеша, вразвалку. Нехти только что не выпустил из ушей струю пара.

— Это что, шествие юных дев для встречи Ра на празднике урожая? Как солдат должен являться на зов командира? Расслабились? Себя не жалко — пустынные демоны с вами, о других подумайте! Вы будете наказаны дополнительными работами, и сегодня же! — странно, Нехти даже голос не повысил, но его слышали все, даже собака беспечных стражей виновато втянула хвост между задних лап и спряталась за своим пастухом, время от времени озадаченно склоняя голову набок и выглядывая из своего убежища — не миновала ли гроза?

Теперь за пределами стен оставались трое, ищущих следы разбойников — Иштек и два поводыря с собаками. Точнее, четверо — ещё один должен жечь потерявших души.

Нехти, закончив распекать лентяев и назначив им кару, с виноватым видом приблизился к жрецу и Хори. Подумав, что надо как-то смягчить обстановку, Хори улыбнулся и сказал:

— Я думаю, надо заняться ужином. И этот ужин должен быть хорош. Кто у нас лучший повар?

— Из стариков — Иштек, как это ни странно, он может приготовить всё, кроме лика Изиды* и её отражения в Хапи. Из молодых — Тури. Я думаю, он нашёл бы себе место и при Большом доме. Богатые люди ниже по реке готовы отдать большое поместье за то, чтобы у них готовил еду какой-нибудь удивительный повар, и сменять рулон ткани за редкостный фрукт или бутыль вавилонского пива!

Жрец вдруг взмахнул своим посохом с явным желанием ударить Нехти, тот еле успел увернуться.

— Негоже поминать Великий дом и его дела без нужды! Ещё хуже зря поминать богов, а тем более смеяться над ними, это может накликать беду на всех нас. Худо, когда мы должны в неурочное время просить помощи у богов, но ещё хуже — когда боги призывают смертных помочь им в их делах. А Потерянные души — это как раз такое дело. И нам нужна сейчас вся благосклонность всех богов! — жрец явно был сердит, и, вот диво, Нехти втянул голову в плечи и забормотал что-то извиняющееся. М-да, смягчили обстановку… Однако тут произошло такое, от чего и Хори, и Нехти на какое-то время онемели, уж больно это было не похоже на привычного им вздорного и бестолкового Осла. Жрец, кряхтя и опираясь на посох, встал, помолчал, глядя куда-то вдаль, и сказал:

— Я тоже погорячился… Простите меня, нам сейчас надо быть всем воедино. Но и ты, десятник, повинись перед владычицей золота, крылатой хозяйкой великой белой коровы! Я служу её сыну, но её помощь в этом деле будет нелишней. Больше того, именно она может помочь нам больше, чем мой Господин.

Жрец потихоньку стал распаляться, опять становясь похожим на самого себя, брызжущего слюной и не желающего признавать ничьё мнение, кроме собственного. Он повернулся к Нехти и, говоря всё громче и высокопарней, начал тыкать своим пальцем в грудь маджаю, всё сильнее и сильнее, под конец — довольно больно.

— Она знает всё, даже истинное имя Ра! (Тычок пальцем). Всем известно — Изида спасла его от смерти в обмен на это знание. (Ещё тычок). Ей многое подвластно, и особенно — в Дуате*! Осирис — муж её, возрождённый благодаря ей, и она оплакивает каждого ушедшего и защищает его и сама, и в облике Шентаит, ибо она в каждом видит Осириса (сильный тычок). Для мужа придумала она пеленание и священный обряд мумий, который мы блюдём (тычок ещё сильнее)! Именно поэтому не терпит она Потерянные души, ибо крадут они души других мёртвых на тростниковых полях. Её могущество велико! — тычок, но Нехти незаметно отступил и чуть повернулся, и палец жреца не нашёл привычной преграды, а сам Саи-Херу удивлённо воззрился в то место, где, по его расчетам, палец и Нехти должны были встретиться. Палец, казалось, задумался, и затем, вместе с рукой, решил опуститься.

— Она — звезда Сопдет, «госпожа звёзд»* (Сириус), с восходом которой из единой слезинки её рождается разлив Хапи и счастье Та-Кем. Она может мстить, что и показала судьба Сета. Она владыка скорпионов, совместно с Селкет, и она также грозная гиппопотам Хесамут* (Исида, «мать грозная»). Превзойти её в помощи смертным в борьбе с потерянными душами могут только Тот, Анубис и Нейт! Не стоит сердить её. Вот, возьми — и поклонись ей, — и жрец протянул Нехти амулет Тет — узел Изиды, извлечённый непонятно откуда той самой, тыкающей, рукой. Красная яшма вспыхнула каплей крови, как скрепляющая клятва. Нехти почтительно принял камень и начал пристраивать его с другими оберегами на шейной кожаной подвеске.

Опомнившись от удивления, Хори сказал, наконец, то, что считал важным:

— Отец мой, мне кажется, нам троим нужно многое обсудить. Я молод и плохо знаю землю Куш. А дело, как видно, важное, сложное и, как ты сам говоришь, потребует помощи богов.

Жрец снова неуклюже уселся. Покачав медленно головой, он сказал:

— Только не троим, о мой молодой господин. Мне кажется, стоило бы позвать ещё одного человека.

— Кого же это? — спросили хором и десятник, и командир.

— Вы совсем забыли об одном нашем много знающем и опытном спутнике, о младшем писце крепости Кубан.

Нехти хмыкнул. Хори задумался. Писец был очень неприметным и каким-то очень... средним. Он не помнил ни его имени, ни даже лица — за эти дни он ухитрился словно бы ни разу не попасться Хори на глаза. И, судя по лицу маджая