Первая грань - Артём Земцовский

Костер уже собрали, он возвышался выше роста жадука, ожидая начала. Мы встали в первом ряду и смогли разглядеть угощения, выставленные от каждой семьи на столах за костром. Закатное светило уже почти полностью скрылось, давая проявиться двум небесным братьям, окрашивая все вокруг в зеленовато-серебрянные оттенки.

Когда все собрались, жадук махнул рукой, заставляя вспыхнуть костёр сразу целиком. Праздник начался.

***

Унда-Кара-Мок-Но-Со, Унда-Кара-Мок-Но-Со, Унда-Кара-МОК-НО-СО, УНДА-КАРА-МОК-НО-СО, пел жадук, и его бубен звенел переливами ветра, журчанием реки, шепотом колосьев на поле. Перья в его волосах, жили своей жизнью, меняясь местами, поднимаясь, сдвигаясь, заставляя его косы шевелиться, будто змеи на голове. Его ярко-синяя кожа светилась, явственно разгоняя мрак ночи не хуже, чем горящий костер за его спиной. Пение повторялось, протяжнее, надрывнее. Дым от трав, стелящийся из костра, собирался в жгуты, шарящие по поверхности в поисках добычи

…Кара-Мок-Но-Со, УНДА-КАРА-МОК-НО… пауза, исступленное лицо шамана, немыслимо-божественный свет из глаз… СООООООООО! Дымные плети рванулись со своих мест, пробивая грудь мужчинам нашего племени, но не нанося ран. Круг взорвался в крике, и я кричал вместе со всеми, не замечая изменившегося лица Кани.

– Воурай…, – прошептала она, показывая своим маленьким пальчиком мне на грудь.

Я посмотрел на нее, перевел взгляд на свою грудь, видя очертания метки Джунтры, светящейся желтоватым светом, медленно тающей, но все еще четко видимой.

– Я…меня избрали, – выдохнул разом весь воздух в этой короткой фразе, – меня избрала Джунтра…Бирсэ лекто Джунтрис, – прошептал единственную известную мне с детства молитву. Меня учила ей еще мама, когда была жива. Я рухнул на колени и склонился в глубоком, до земли поклоне, стуча лбом по земле и повторяя, все быстрее, растворяясь в молитве, отдавая всего себя молитве первый раз за свои двадцать зим.

– Бирсэ лекто Джунтрис, мроно дивали, – Жадук, неожиданно оказавшийся прямо передо мной, положил руку мне на голову. Его глаза сверкали так же ярко, как в начале ритуала, проводя волю Джунтры, – Твои зимы отданы Джунтре, в эту ночь и все последующие. Завтра ты придешь, ведомый волей её, завтра ты придешь, под взглядом её, завтра ты придешь к дому моему за знанием её… А сегодня… Встань, калцхер Воурай, восхваляй Джунтру, ибо сегодня праздник её. Воля её – твоя воля.

Кирай неспешно пошел прочь, а я бросил взгляд на Рикру, стоящую чуть в стороне от нас с Кани:

– Я теперь калцхер, – Я сам не верил в свои слова

– Великая честь, – Рикра отвернулась, – носи это бремя с гордостью!

В отблесках костра я заметил изумрудный отсвет слезы на её щеке. И только тут понял - я калцхер. Воля Джунтры - моя воля. У меня не будет семьи, у меня не будет детей, я не буду танцевать с Рикрой в пору свадеб. Я открывал и закрывал рот, клыки едва не пробили мою верхнюю губу, но я не чувствовал боли. Вера боролась во мне с моими чувствами к Рикре. Я подошел, взял ее за плечо, развернул к себе и от всей души сказал:

– Мы будем вместе

В доносящемся гуле голосов, песен и танцев, я едва расслышал её тихое

– Обещаешь?

И я кивнул, веря в этот кивок больше, чем во что бы то ни было в своей жизни

– Обещаю!

***

Я проснулся от зуда в груди там, где вчера светилась метка. Голова болела после дыма, танцев и кислого сока ягод винай. Зуд становился все больше и я вспомнил слова жадука “Завтра ты придешь”. Быстро накинув куртку, двинулся к жилищу шамана.

Такие же сонные, мужчины моей деревни, выбранные вчера, нерешительно стояли вокруг, не понимая что делать дальше.

– А, Воурай, яркого света!, – еще один охотник, Никоб, поприветствовал меня первым

– Чистого неба!, – я вернул приветствие.

Я решил не ждать, в моей груди разгоралась решимость, я должен служить так, чтобы Рикра могла стать моей, не смотря на все правила. Может быть Джунтра пошлет видение и разрешит нам быть вместе? Двинулся было в сторону входа, но Кирай уже вышел к нам сам.

– Калцхеры!, – грянул его голос, – вы были избраны для служения, и вы послужите. Вы - воля её! Вы - руки её! Вы - гнев её!

Жадук достал из своего одеяния по глиняному бутыльку.

– Пейте, воины, кровь её, ибо делится она силой. Пейте!

Синяя, тягучая жидкость, действительно выглядящая как кровь, скользнула по моему горлу, забирая с собой все сомнения и страхи.

– Вы - гнев её!

И я, поддавшись этому растекающемуся огню внутри, прокричал

– Гнев её!

И крик этот раздался из каждого горла стоящих воинов рядом со мной.

– Вы - руки её!

– РУКИ ЕЁ!

***

– Узрите же силу, доступную вам по воле её и по слову её!

Жадук взмахнул рукой. Мы, стоя как завороженные, смотрели, как с его руки сорвался гнев небес, заставляя пылать мешок сена. Три дня мы пили кровь её, слушали Кирая, бежали и сражались.

– Почувствуйте же гнев её, станьте проводником, пропустите его, и выпустите по врага!

И мы старались. Весь день и всю ночь, не ведая усталости, пока у последнего из нас не получилось. Сколько же гнева в ней, что его хватает на всех нас.

***

– Воурай, давай играть!, – Кани поймала меня на выходе из дома. Я шел, в мыслях с гневом её, не замечая внешнего мира.

– Во-у-раааай!, – улыбка Кани, все такая же жизнерадостная, сегодня раздражала, и я отмахнулся, едва остановив себя от того, чтобы не пропустить гнев её.

Кани неверяще посмотрела на меня, её губы задрожали, и она, расплакавшись, убежала. А я пошел дальше, не пытаясь ее остановить. Я - воля её. Я - гнев её.