История Семьи Руссо. Последний наследник. - Никита Семин

class="p1">Взгляд юноши скользил по величественным аркам и шпилям, устремлённым к небу. В глазах отражалась смесь восхищения и недоверия. Молодой человек слегка прищурился, словно пытаясь разгадать тайны, скрытые за каменными стенами, и брови сошлись в задумчивой гримасе.

Лестница привела к массивным вратам собора, украшенным тончайшей резьбой, которые словно шепчут приглашение в мир умиротворения и покоя. Внутри свет мягко проникает сквозь витражи, оживляя древние истории святых и легенд. Высокие своды отзываются эхом на каждый шёпот молитвы, а изящные колонны поддерживают величественные арки, подобно струнам небесного инструмента. Аромат лаванды и старинной древесины наполняет воздух, а каждый шаг по прохладному каменному полу напоминает о многовековой истории святого храма.

-«Как это место могло появиться всего два года назад?» — думал молодой человек, скептически переводя взгляд с одного элемента интерьера на другой. Губы слегка подсжались, а подбородок поднялся в знак сомнения и недоверия к словам дяди.

Лиомин, чьи глаза, наполненные тёплым светом и пониманием, мягко посмотрел на молодых.

Мужчина слегка наклонил голову. Осторожно коснулся плеча племянника. Голос был едва слышен, будто лёгкий ветерок: - Мне нужно покинуть вас, мои дорогие. Я должен причаститься, — прошептал дядя, чьи губы едва двигались, а слова текли умиротворённо и плавно. Отступая, мужчина оставил молодого человека рядом с невестой.

Ториан остался стоять, когда Лиомин отошёл. В глазах мелькнуло недоумение, а брови нахмурились от неожиданности. "Почему так внезапно?" — вопрос вертелся в голове, и юноша невольно потёр подбородок, погружённый в раздумья.

Молодой человек чувствовал, как в душе зарождалось подозрения.

-«Мария Волкович в свите. Этот храмовый комплекс, который так внезапно оказался под контролем. Связи с семьёй Омин из падшей империи Сино», — размышлял Ториан, и губы сжались в тонкую линию. Молодой человек перевёл взгляд на удаляющуюся фигуру дяди, и руки инстинктивно сцепились за спиной.

-«Что, если это всё связано? Вдруг Лиомин что-то утаивает?» — мысли Ториана ускорялись, и движения становились всё более спешными и резкими.

С неожиданной нежностью девушка прижалась к Ториану. Глаза светились игривым озорством. Баронесса прильнула к молодому человеку всем телом, отвлекая от тяжёлых мыслей. Девичья улыбка была широкой и сияющей, словно делила самым радостным секретом.

-«Не думай о плохом», — казалось, говорила улыбка Флавии, когда девушка ласково прижимала грудь к руке юноши, искренне желая подарить тепло.

Молодой человек смотрел на невесту с лёгкой неловкостью, взгляд был полон искреннего интереса и нежной заботы.

-Милая Флавия, — начал юноша, чей голос дрожал от волнения, а уголки губ поднимались в стеснительной улыбке, — А почему ты решилась провести роспись именно в этом месте?

Флавия встретила юношеский взгляд с уверенностью и твёрдостью, что говорила о глубокой связи с девичьим прошлым.

-Мой дедушка участвовал в походе по объединению людских миров, — голос баронессы звучал гордо и торжественно, а взгляд стал далёким и задумчивым, словно девушка видела перед собой великие события прошлого.

-И после этого я, как верная дочь, продолжу следовать пути Евы Алмас, — произнесла Флавия, чьи слова наполнились благоговением и уважением перед именем святой девы, а руки сложились на груди в жесте почтения и преданности.

***

-Как всегда вовремя, - прозвучал голос с нотками иронии и лёгким презрением.

В полумраке маленькой комнаты, где каждый шорох разносился эхом, длинная мешковатая ряса скрывала болезненно худое тело мужчины. Вытянутое, впалое лицо, словно обхваченной тонкой кожей над хрупким черепом, отражало годы лишений и аскетизма. Медленно подёргивался электрохлыст, заменяющий левую руку, чьё мерцание придавало зловещий оттенок помещению. Белые, слепые глаза, лишённые зрения, но пронзительные, как лёд, кинули взгляд в сторону вошедшего Лиомина, и в воздухе повисла тяжёлая тишина.

В тускло освещённой комнате, где каждый шаг отзывался глухим эхом по древним стенам, Лиомин с уверенностью и лёгким презрением в голосе произнёс: - Как всегда, хозяин храма Ах-Кин.

Мужчина медленно прошёл к массивному столу, за которым сидел старец, и сел напротив главы храма. Между ними лежала разложенная доска с грубо вырезанными шахматными фигурами.

Лиомин, с лёгкой усмешкой и взглядом, полным скрытого вызова, продолжил: -вы видели, что я выполнил последнюю вашу просьбу. Теперь, надеюсь, наше сотрудничество прекратится.

Руки губернатора аккуратно рассматривали фигурки, а затем, с изящным жестом, мужчина сделал первый ход, начиная партию.

Священнослужитель совершил плавное, почти танцевальное движение рукой, магически выдвинув фигуру на доске без единого прикосновения.

- Отчего же вы хотите прекратить наши весьма выгодное предприятие? — его голос был спокоен и невозмутим, как поверхность зыбкого болота. "Слепые" глаза медленно поднялись от фигур к губернатору, и в их пустоте мерцало что-то неведомое, словно они видели сквозь саму душу.

-Я боюсь не его, а за него. Это большая разница, — ответил Лиомин, чей голос был твёрд и решителен, а ход конём на доске отражал непоколебимость.

- А наше предприятие было успешным до тех пор, пока странная болезнь не убила мою сестру и шурина, - мужской взгляд, полный скрытой боли и решимости, не отрывался от доски.

Жрец задумался на мгновение, прежде чем снова плавно провести рукой, выдвигая вторую пешку вперёд; его голос был тих и безжалостен, как шёпот смерти: - Злой рок непредсказуем. Подобно слепому зверю, он нападает на тех, кто лезет в его убежище и делает это слишком громко.

В то время как Лиомин вёл активные наступательные действия, его собеседник с непроницаемым спокойствием, плавно захватывал центр доски, и его длинные узловатые пальцы вновь сложились в замок, словно готовясь к следующему, решающему ходу.

-Знаете, у простолюдинов существовала игра, — начал Лиомин, чей голос был непринуждённым, но в нём чувствовалась тяжесть прожитых лет.

Мужчина сделал паузу, словно давая словам осесть в воздухе, а затем продолжил: - Крестьяне брали своих лучших петухов и ставили их в коробку. Птицы дрались на потеху людям, но бывало и так, что они отворачивались, расходясь по разным углам, хлопали крыльями, пытались взлететь и громко кричали, - глаза сузились, и губернатор медленно повернул голову к Ах-Кину, словно оценивая реакцию старца.

-Тогда достаточно было кинуть в центр зерна, и драка шла до смерти, - Лиомина бросил пронзительный взгляд и уставился на хозяина храма, словно сам был одним из тех петухов, готовых к бою.

- Мы с вами те, кто кидает зерно и заставляет драться петухов, — продолжил Ах-Кин, чья улыбка была хищной, а в глазах мелькнуло одобрение.

- Иначе эти птицы разжиреют, перестанут производить здоровое потомство, и