Ненавистный жанр - Qrasik

и отправив в духовку, можно было наконец-то расслабиться. Щёлкнув пальцами, я передал дальнейшую судьбу ужина в заботливые «лапы» духовки. Её равномерное свечение действовало успокаивающе, почти гипнотически.

На фоне этого домашнего уюта, едва различимого запаха чеснока и пряностей, которые начинали заполнять помещение, стало заметно: охотники, наконец-то, стихли. Как отрезало. Ни криков, ни ругани, ни очередных попыток сорваться с места или устроить бунт. Да и… собственно… а зачем они вообще за пределы круга разбегались? Там же сплошные стены, а за ними и вообще всепоглощающее — ничто. Там, за стенами, в прямом смысле этого слова, топология заканчивается.

В общем, затихли. Впрочем, это было неудивительно. Один из них — самый упертый, самый амбициозный, тот, кто до последнего верил, что система даст сбой, — успел выскочить за пределы ограничивающего круга целых семь раз. Семь! И каждый раз возвращался всё более бледным, задыхающимся, сбитым с толку. В сумме он провёл в вакууме, во тьме и тишине, две минуты. Без опоры, без контроля, без понимания. Холодная, равнодушная пустота оказалась куда убедительнее любых слов и доводов.

К тому моменту, когда Саэко наконец-то нашла в себе решимость и громко, почти срываясь, прокричала просьбу о встрече, я уже спокойно извлек из духовки противень и раскладывал ароматное блюдо по тарелкам. Слегка подрумяненные куски мяса, хрустящая корочка, золотистый картофель, пряный соус — всё это выглядело весьма аппетитно.

— И снова здравствуй, — сказал я, не оборачиваясь сразу к перемещенной порталом девушке. Подхватив одну из тарелок, я не стал садиться за стол, а просто плюхнулся на диван, устроившись поудобнее. В одной руке — тарелка, в другой — вилка, а, напротив стояла она — Саэко. Посерьёзневшая, напряжённая, и, судя по выражению лица, одновременно растерянная и раздраженная. Стандартная арестантская роба и мой пофигистический настрой не добавляли ей уверенности. Было видно, что где-то там, внутри, это всё та же испуганная школьница, которая пыталась как-то выживать в этом мире.

— Хватай тарелку и присоединяйся, — махнул я в сторону стола.

Она подошла медленно, сдержанно, и села не рядом, как когда-то давно (месяц назад по моему времени), а за кухонный стол — чуть поодаль. Села тихо, как будто боялась шумом стула нарушить напряжённую атмосферу.

— Мистер Кот, ты перегнул палку, — произнесла она негромко, почти шёпотом, но с явной уверенностью в своей правоте. И тут же, будто для равновесия, взяла вилку и попробовала еду.

— Да, с чесноком я и в самом деле переборщил, — ответил я, не глядя, сосредоточившись на том, как хрустит корочка. В самом деле, перебор — нос ощутимо пощипывало. Но всё одно получилось очень вкусно.

— Я не про еду, — Саэко нахмурилась. — Я про твои действия.

Её голос звучал серьёзно, но не обвиняюще. Скорее, растерянно. Как у человека, который сам не до конца уверен, что не прав, но чувствует — что-то пошло не так.

В этот момент мне отчего-то вспомнилась карикатура с почтальоном Печкиным и этим его знаменитым: «Я ведь почему раньше злым был?»

Сделал ленивый взмах рукой, и рядом с нами в воздухе тут же возникла голографическая проекция — полупрозрачный прямоугольник с видеозаписью. На экране началась проигрываться та самая сцена с моими первыми, задержанными в парке отморозками. Сначала сам факт преступления, затем та часть, где на меня напали и задержанных стало на одного меньше, затем та часть, где я говорю, что надо сделать и, как вишенка на торте, та самая кровавая сцена, когда те трое смогли выбежать на границы парка и… Пуф!

— Как видишь, — сказал я, не отрываясь от еды, — я учитываю конструктивную критику. Теперь никто не взрывается, как пиньята. Всё стало куда гуманнее.

Проекция продолжала проигрывать фрагмент. Без звука. Только движущиеся тела, напряжённые лица…

Саэко молчала. Она смотрела в экран, но, казалось, видела не столько то, что происходило на записи, сколько то, что за этим стояло. Молча пыталась переварить увиденное и услышанное. А я ел. Тоже молча, спокойно, как человек, который не жалеет ни о своих действиях, ни о чесноке которого в самом деле положил избыточное количество.

=*=

Рассказ Саэко получился обстоятельным. Подробным, уверенным и, на первый взгляд, вполне стройным. Вроде бы всё логично, последовательно, даже убедительно — если, конечно, не углубляться. Но стоило хоть немного включить критическое мышление, вспомнить азы физики, или, на худой конец, школьный курс естествознания, как рассказ начинал трещать по швам. На каждый её тезис рождались не просто вопросы, а целые рои вопросов — назойливых, зудящих, выстраивающихся в длинные цепочки: «а как тогда работает это?», «почему не случилось вот того?» и «на основании чего сделан такой вывод?». Чем дольше я переваривал сказанное, тем сильнее ощущал, что передо мной вовсе не стройная картина мира, а некая мифология, созданная постфактум — как попытка хоть как-то объяснить необъяснимое.

Скажем честно, доводилось слышать истории и побезумнее. Всё же в лаборатории до моего прихода успели повидать много параллельных миров, и случалось в них, откровенно говоря, всякое.

Для примера — та же магия существует. Лично я знаю о пяти вариантах этого феномена. Однако именно сказочной магии не существует нигде. Под всем этим волшебством всегда лежит довольно обозримый базис. И даже там, где человек или любые его материальные или нематериальные части могут использоваться как ресурс, этот самый ресурс всегда можно получить значительно проще. Я сейчас говорю о том, что слова моей гостьи хоть и выглядят как что-то, что похоже на правду, но опыт недовольно скалит зубы.

— Резюмируя, — начал я, лениво крутя вилку в пальцах, — ты утверждаешь, что вся эта система, охотничья требуха, все эти артефакты, снаряга, порталы, монстры и подземелья — не просто экзотика или развлечение для идиотов с комплексом бога, а, прости господи, тщательно продуманный конструктив. Цель которого — одолеть некоего Врага. Не абстрактного, а вполне конкретного, хотя и не имеющего имени. Этот Враг, по твоим словам, занимается тем, что пожирает планеты. Точнее даже не сами планеты, а разумных существ на них. И, как ты утверждаешь, весь этот чудной зверинец в подземельях — не реквизит, не биогенетические эксперименты, а живые, частенько разумные беженцы. Представители иных миров, которые проиграли Врагу и бежали, чтобы уцелеть. Всё верно?

Саэко кивнула, серьёзно, будто бы её не смущало то, как это звучит.

— В целом