По ту сторону барьера. Книга 2 - Эмили Ли

– Ты не должна была рождаться. Она знала и пыталась предотвратить это, но потом пожалела своё дитя… Думала отвести смерть, но ведь предначертанного не избежать… Смерть всё равно заберет своё…

Тэруми презрительно фыркнула: сказанное можно отнести к любому человеку, как это проверить? Да и это не имело отношения к будущему. Она дернула руку, собираясь освободиться, но хватка Анкалумэ была неожиданно крепкой. Жрица продолжила:

– Люди, которые любят тебя, отводят удар раз за разом, но однажды никого не окажется рядом, и никто не сможет спасти тебя… Никто…

Чонсок не выдержал и вцепился в руку Жрицы, собираясь силой разжать её пальцы, но женщина покорно оставила Тэруми, взглянула в глаза воина, касаясь его души, его сути.

– Наказанием его быть рожден, – сказала она Чонсоку. Воин резко побледнел и судорожно выдохнул, словно его ударили в грудь, выбивая воздух из легких. – Быть его главным разочарованием. Предавать будешь. Снова и снова… И каждый раз всё горше…

– Достаточно! – воскликнула Лайя, не в силах смотреть на ужас, отраженный в глазах воина. – А что насчет меня? – с вызовом бросила она Жрице и сама схватила ту за руку, с силой сжимая. Ярость, которая пылала в зеленых глазах рыжей ведьмы, открыто говорила, куда та посылала судьбу и предначертанное.

Жрица вдруг улыбнулась, и от этой улыбки стало жутко, но Лайя лишь гордо вскинула подбородок.

– Чужие судьбы ломаешь, а со своей не в силах справиться. Противишься ей, но в итоге всегда идешь навстречу и принимаешь её.

– К черту это! Ты же видишь будущее, так какое оно?!

– Маг, предназначенный тебе судьбой, твоя истинная пара, ищет тебя…

– Фенрис! – воскликнула Лайя, ярко загораясь надеждой. Он жив! Жив! Тэруми была права!

Эльфийка чуть дернулась, невольно реагируя на слишком громкий голос, но потом прикосновение стало крепче. Верховная жрица ответила:

– Нет. Я вижу другое имя. Маг, предназначенный тебе, – Дарий Торник.

Глава 13

королевство Иллинуя

938 год Века Дракона.

Он ехал сразу за леди Ивори, задумчиво уставившись на качающуюся при ходьбе голову своей лошади. Вообще ему, как личной охране Инквизитора, положено было быть собранным и сосредоточенным, внимательным, чтобы предусмотреть все возможные угрозы. Положено. Но Дарий не видел в этом смысла. Они с Инквизитором ехали в окружении такого количества королевских солдат, что напасть на них посмеет только по-настоящему безумный.

Ему не разрешили взять с собой его команду. Это огорчало. Во-первых, он бы хотел их порадовать. Парни явно соскучились по жизни за пределами стен, а заданий, с тех пор как Дарий стал кайнарис, им не давали. А во-вторых, ему самому было б спокойнее. Не было бы такого ощущения, что его везут на публичную казнь. Да и, пожалуй, члены его команды были теми немногими людьми, которые сохранили к нему нейтральное отношение. Узнав, что он стал кайнарис, к тому же ещё единственным, от него все отвернулись.

Нового Инквизитора ненавидели все: и маги, и солдаты Инквизиции. Ужесточение режима, комендантский час, уменьшение жалования и постоянные нападки со стороны королевских солдат – всё это подводило к опасной черте. Последнее особенно накаляло обстановку: открытое пренебрежение и попытки вывести на конфликт мало кто выдерживал. И если маги, рискуя своей жизнью, пробовали не подчиняться, сбегать, то солдаты Инквизиции не могли позволить себе такой роскоши. У них были родные и семьи, которые пострадали б в случае неповиновения солдата.

Впрочем, помощника Инквизитора ненавидели даже сильнее, чем саму леди Ивори. Вездесущий Эдан. Казалось, он был повсюду и знал обо всем, что происходит в Башне. Дарий часто находился в кабинете Инквизитора, так хотела сама леди Ивори, поэтому мог лично убедиться в осведомленности Эдана.

Но самый настоящий ад разверзся примерно месяц назад, когда случилась массовая попытка бегства. С десяток магов при поддержке нескольких солдат Инквизиции рискнули и… проиграли. Их всех поймали и казнили. Тот день клеймом горел в его душе каждым прожитым мгновением.

Пойманных беглецов выстроили на небольшой, круглой площадке перед жилым корпусом. Это были студенты разных возрастов, но в основном подростки. Среди них он увидел и девушку Алия, Люси, ту самую, которая сама пригласила на свидание. Она не плакала и не умоляла сохранить себе жизнь, как делали некоторые, а твердо стояла на ногах с гордо поднятой головой. После того как им зачитали вынесенный приговор, она и вовсе обвела взглядом своих унижающихся друзей и громко сказала:

– Прекратите! Это ничего не изменит! Не доставляйте этому чудовищу ещё больше радости!

Люси смело взглянула в глаза сидевшей под зонтом леди Ивори и выпила выданный ей ранее пузырек с ядом. Кто-то поступил так же. Но основная масса не обладала такой смелостью. Романтические мечты юношей и девушек о свободе обернулись жестокой реальностью, принять которую им не хватало сил. Тем, кто отказывался пить яд, вливали его насильно.

Дарий видел, как плакали бывалые солдаты Инквизиции, когда подносили склянку ко рту приговоренных, как шепотом просили выпить, как говорили, что это быстрая смерть, что им не будет больно. Двоих осужденных всё же не удалось уговорить – они разбили свои склянки. Их судьбу решили мечи солдат, но уже других, тех, кто служит Королю.

Он не мог отвернуться, уйти или спрятаться. Он должен был стоять за Инквизитором и охранять её. За всю свою жизнь он не пил столько алкоголя, как в ту ночь. Он пил и не понимал, почему не пьянеет. Почему не проваливается в беспамятство, где нет застывших глаз Люси, а в ушах не стоит плач и стоны мольбы о спасении.

С того дня Дарий стал третьим человеком в Башне, которому все желали смерти. Он не просто охранял чудовище, он был предателем. Но и это было не так страшно, как реакция его друга Алия, который, вернувшись с задания, узнал о Люси и о том, что Дарий ничего не сделал, чтобы это предотвратить. Обещание смерти, которое теперь всегда читалось в голубых глазах бывшего друга, ранило сильнее, чем тысячи оскорблений, что бросали ему в спину шепотом. Дарий знал, что друг не просто ищет способ убить предателя, он ищет способ причинить такую же боль, какая выпала ему.

Показательная казнь должна была стать уроком, наглядной демонстрацией наказания за неповиновение, а стала началом конца. Именно так это и ощущалось. Мятежные настроения лишь усилились. И казни стали повторяться. И на всех них Дарий стоял и смотрел…

– Дарий, у вас всё