Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей - Ник Гернар

— Подождите-ка… Это, кажется, молодой Данилевский?

— Совершенно верно, Ян Данилевский собственной персоной, — подтвердил Мазуров. — Глава Московского отделения ЦИР.

— Бедная его мать. Мальчик никак не хочется взяться за голову и в конце концов вступить в права наследования своей доли в корпорации.

— Вероятно, потому что намерен построить свою собственную, — задумчиво проговорил Мазуров.

— Что вы имеете в виду?

— На самом деле у него… очень неплохо получается развивать свою организацию. Я хотел спросить: ваш НейроТех является официальным спонсором ЦИР? Или нет?

— Нет, разумеется. Пару лет назад он, помнится, присылал мне свою визитку с предложением обсудить возможность сотрудничества, — скривила губы Анна.

— И что вы ответили? — живо отреагировал Георгий.

— Что состояние моего здоровья не позволяет мне растрачивать его попусту на беседы с очередным просителем, жаждущим благотворительной помощи от НейроТех, — фыркнула женщина. — Разумеется, в более мягких и обтекаемых выражениях.

— Напрасно, — отозвался Мазуров, листая кадры видеонаблюдения. Анна расслабленно их разглядывала. — В данный момент ЦИР сотрудничает с такими гигантами, как Биосад, ГеймМастер, КиберНет. Это, не считая нескольких госзаказов. И он всерьез интересовался, что же мы делаем в пустоши. Обратите внимание на эту женщину…

— Стойте! — воскликнула вдруг она, вцепившись слабыми руками в подлокотники кресла. — Вернитесь назад!

Мазуров вопросительно обернулся на Анну.

Вернул предыдущий кадр.

— Еще назад! — нетерпеливо потребовала женщина.

— Как скажете, — все еще недоумевая, Георгий перелистнул картинку.

— Левый верхний угол, увеличьте!..

Анна впилась глазами в изображение двух мужчин, идущих по дороге.

Эти плечи. Поворот головы. Этот профиль!

— Не может быть… — шепотом проговорила она. — У вас нет других снимков? Этот же человек, но с других ракурсов?

— Бородатый? — уточнил Мазуров, который или в самом деле не пытался подслушать ее мысли, или очень талантливо изображал неинформированность.

— Нет, второй!

— Любопытно, что вы спросили про него, — задумчиво проговорил Георгий. — Потому что… — он сделал в воздухе несколько движений рукой, словно перелистывая невидимые страницы, пока на мониторе не появилась еще одна фотография.

На ней был Данилевский. И тот самый молодой мужчина. В какой-то драной куртке на голое тело. Небритый. С ранней морщинкой промеж бровей.

Похоже, они разговаривали…

Анна смотрела на снимок, а перед глазами кружились совершенно другие кадры.

Из прошлого. Когда она не просто носила молодое тело, а была по-настоящему молода.

Ночной клуб. Анна в коротком платье и красных туфлях на высоком каблуке. Гул голосов, приглушенный битом, липкий от пота воздух, мерцание неоновых голограмм, дробящее толпу на кусочки. Она сидела за стойкой, обхватив бокал длинными пальцами, и разглядывала свежую татуировку на щиколотке — четырехлистный клевер. Чернильные листья слегка поблескивали под неоновым светом, будто мокрые от дождя. Символ невероятной удачи, благодаря которой она выжила, хотя должна была умереть.

— Красивая тату, — услышала Анна за спиной.

Она обернулась.

И наткнулась на взгляд — острый, как нож, и при этом лениво-насмешливый, будто он уже знал, чем закончится этот разговор.

Брови вразлет, будто нарисованные углем. Глаза — зеленые, как летний залив, когда солнце пробивается сквозь толщу воды и освещает песчаное дно. Под густыми ресницами, такими темными и длинными, что казалось — они отбрасывают тень на скулы.

«Несправедливо», — мелькнуло тогда у Анны в голове.

Ей всегда было интересно, зачем природа дает мальчишкам такие ресницы, какие девчонки могут только нарастить в дорогом салоне.

Сколько лет ему было? Двадцать? Или, может быть, даже меньше?

— Так вы знаете этого человека? — вывел Анну из забытья вопрос Мазурова.

— Я не уверена, — медленно ответила она. — Но он очень похож… Знаете что? Соберите информацию об этом молодом человеке. И устройте мне встречу с Данилевским-младшим. Недели через две. Нет, лучше через три.

— По какому вопросу? — коротко осведомился Мазуров.

— Вступление НейроТех в число акционеров ЦИРа, разумеется, — заявила Анна. — Мне внезапно стали интересны перспективы его развития. И давайте уже собираться в Нейротик, я устала ждать.

* * *

Наблюдая за суетой, творящейся в коридоре расстрелянной лаборатории, я снова и снова задавался вопросом, а где же наш Георгич. Мне казалось, он должен прямо сейчас в передних рядах командовать парадом, раздавая указания направо и налево. Или к моменту нападения старик уже успел покинуть лабораторию?

Правда, тогда возникал вопрос, кто же отправил к Виктору Ильичу гонца, предложившего мне свалить подальше с образцами в зубах.

Оперативник, представившийся Кириллом Гриневым, действовал быстро и решительно. Первым делом он запросил у службы безопасности видео с камер наблюдения. Старший сменой возразил, что это конфиденциальная информация.

— Вы что-то путаете, — холодно заявил Гринев, уставившись немигающим взглядом на СБшника. — Видите ли, я не представитель какой-то там конкурирующей компании, и не ваш акционер. А являюсь представителем такой непопулярной в наше время структуры, как государственные органы правопорядка. Таким образом вынужден вас огорчить — на меня не распространяются ваши правила. Вы дадите мне всю информацию, которая потребуется, или я просто арестую помещение и всех, кто находится внутри.

Начальник службы безопасности скривился от раздражения.

— В любом случае сначала мне нужно связаться с господином Данилевским.

Гринев кивнул.

— А вот это разумно. Связывайтесь, я не возражаю. И заодно передайте, что мне нужно будет встретиться с ним лично и побеседовать о случившемся. Всем остальным не расходиться, оставайтесь, пожалуйста, на своих местах!..

Пока они препирались, я наблюдал, с какой неторопливой брезгливостью осматривают врачи тех нападавших, которых я оставил в живых.

— Давайте помогу! — с лицом доброго самаритянина поспешил я к ним.

Меня никто не остановил. По пути я заметил девчонку-медсестру, которую встретил в коридоре во время нападения.

На ее хорошеньком личике застыло выражение животного ужаса. И смотрела она вовсе не на скотов в черной форме, распластанных по полу.

А на мои окровавленные руки.

Готов поспорить — она уже не помнила про ту пулю, что пробила стекло, хотя должна была прошить ее саму промеж лопаток.

Зато все остальное вряд ли забудет.

Я усмехнулся. Ну вот и накрылась медным тазом идея напроситься к ней на завтрак по окончании смены.

Вот ведь закон подлости.

Все хотят мира и безопасности, но никому не хочется признавать, что и то, и другое не падает с неба на золотоволосых рыцарей в белых плащах. Все это вырывается у врагов из разинутых глоток. По живому, в поту, в крови и говне.

В кино такое не показывают.

Я помог лаборантам подхватить парня с раздробленной коленкой на каталку и, обернувшись, прошипел Егору:

— Давай за мной!

Скрывшись за углом, я оттолкнул медиков и вместе с Егором