Золото и пепел. Хроники города номер Три - Соколова Мария

Несколько глотков вина приглушают грусть, и мы переключаемся на обсуждение модных трендов этого лета, завершая приготовление ужина. Невероятные ароматы лесных грибов, нежных сливок и запечённой груши в карамели наполняют наш дом уютом и теплом.

Стол сервирован безупречно: изящные подсвечники, мерцающее серебро приборов, белоснежный фарфор. Из старого винилового проигрывателя доносится весёлая джазовая музыка, и я, слегка пританцовывая, заканчиваю расставлять бокалы для напитков. И ровно в ту же секунду, когда последний фужер касается скатерти, в холле раздаётся звук открывающейся двери. Отец входит в столовую, усталый, но довольный, и при виде нас его лицо озаряется тёплой улыбкой.

— Какой приятный сюрприз! Неужели я забыл о каком-то важном событии? — спрашивает он, скидывая пиджак и ослабляя галстук. — Лина, это ты всё устроила? Или твоя мама решила нас побаловать? Признавайтесь, что я пропустил?

— Мы с мамой вместе, — улыбаюсь я, наполняя его бокал. — Решили устроить семейный ужин. Ты же любишь пасту с грибами? Я очень старалась, правда чуть не устроила пожар на кухне. Мама говорит, что я вся в дедушку, но вдаваться в детали не стала. Так что придется тебе рассказывать о его кулинарных подвигах!

Папин смех, такой родной и искренний, немного успокаивает меня. Садимся за стол, и я пытаюсь изо всех сил быть самой лучшей дочерью на свете: подкладываю ему закуски, делюсь новостями о работе, шучу про тесто и про то, что ремонт пока отменяется.

— А видел бы ты, как я сражалась с этими грибами, — смеюсь я, отпивая немного вина. — И я все еще жду историю про тот самый легендарный сгоревший суп! Это правда или все же мамины сказки?

— О, это чистая правда, — усмехается отец, накалывая на вилку непослушный гриб. — Твой дед был настоящим мастером кухонных катастроф. Однажды он решил приготовить луковый суп, но вместо масла умудрился добавить технический спирт, который почему-то хранился в похожей бутылке, да еще и в том же ящике. К счастью, никто не пострадал, но кухня пахла гарью еще целую неделю! Потом он долго пытался убедить всех, что это был «авторский рецепт». Мы с твоей бабушкой хохотали до слез, а он дулся, что мы не стали есть и не оценили его кулинарный талант!

Мы все смеемся, и я чувствую, как напряжение испаряется. Кажется, момент настал. Делаю глубокий вдох и начинаю:

— Пап, я хотела сказать… Прости, что расстроила тебя. Мне очень стыдно. Я знаю, что ты любишь меня и желаешь мне только лучшего, но я уже не твоя маленькая девочка. Поверь, я могу быть ответственной, могу принимать решения и отвечать за них. Прошу, дай мне шанс доказать это. Пожалуйста.

Он смотрит на меня долгим, проницательным взглядом, словно пытаясь понять, насколько я серьезна. Я упрямо не отвожу глаз, хотя внутри все дрожит. Мои пальцы комкают салфетку под столом, а дыхание перехватывает от волнения.

— Лина, ты моя дочь, и я хочу защитить тебя от этого жестокого мира. Твои походы в трущобы, твои встречи с… с неподходящими людьми – это огромный риск. Не только для тебя, но и для всей нашей семьи. Мы с твоей мамой сделали все, чтобы ты жила в комфорте и достатке. Ты – наше наследие, Лина. И я не могу позволить тебе рисковать всем ради… каких-то своих прихотей.

— Я понимаю, что ты пытаешься защитить меня, пап. И очень ценю это, правда! Но я не могу жить в клетке, даже если она золотая. Я хочу быть свободной, хочу сама выбирать, что для меня важно. Обещаю, я буду осторожна. И больше не пойду в трущобы, правда-правда!

Мама в знак поддержки кладёт руку на плечо отца:

— Брайан, дорогой, Лина уже взрослая. Она умная и сильная. Дай ей шанс. Ты же не хочешь, чтобы она была несчастной? Мы ведь тоже были молоды и стремились к свободе. Помнишь, как сбежали на остров к твоему другу и провели там целую неделю? А потом тайно поженились в столице, не сказав ни слова ни твоим, ни моим родителям? Ты тогда гордо заявил, что свобода выбора – это то, что делает нас живыми. Так подари ей это. Позволь ей учиться на своих ошибках.

Папа нежно смотрит на мамочку, и я вижу, как его лицо смягчается. Он вздыхает, откидывается на спинку стула и смотрит на нас обеих. Молчание тянется, и в ожидании решения отца я чувствую, что мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Наконец он кивает.

— Хорошо, — говорит он. — Домашний арест снят. И охранников я уберу. Но, Лина, я серьёзно: никаких глупостей. Если узнаю, что ты опять ходишь там, где не надо, всё очень быстро вернётся. Ты поняла? И ещё, у меня приятная новость – свидание с тобой так впечатлило Лиама, что, помимо строительства приюта, они выделили деньги на новую школу! Молодец, дочка! Уж не знаю, что между вами произошло, но парень лично попросил передать тебе его восхищение.

— Ура-а-а! Спасибо, спасибо, спасибо! Ты самый лучший папочка на свете! Обещаю, я тебя не разочарую! — сразу же кидаюсь к отцу и обнимаю его изо всех сил. — Буду самой осторожной дочкой в мире. Ну, почти. Ведь совсем без приключений – это же скучно, правда?

Папа смеётся и обнимает в ответ. Ужин продолжается, и дальше мы болтаем о всяких мелочах. Мама рассказывает о своих любимых цветах в саду, папа – о каком-то новом управленце из столицы, который умудрился в два счёта обрушить систему видеонаблюдения на главной площади. Я поддакиваю, смеюсь, удивляюсь, искренне сочувствую в нужные моменты, но мысленно уже отрываюсь на вечеринках, выбираю новые платья в торговом центре и гуляю по парку. Идеально… особенно если рядом будет Кайл.

Позже, у себя в комнате, решаю позвонить Софи. Аромат лаванды от подушки не успокаивает – я слишком взбудоражена, чтобы уснуть. Мне просто необходимо выговориться.

— Софи, привет! Я свободна, представляешь себе?! — кричу я в голограф, как только вижу ее изображение. — Папа снял с меня домашний арест! Больше никаких охранников! А еще Кайл наконец-то появился в системе, и я смогла отправить ему задание!

— Лина, да ладно?! — её восторженный визг заставляет