Тепла хватит на всех – 5 - Сергей Котов

В целом все космонавты, и я в том числе, относятся к таким вещам спокойно. И мне бы возвращение коллег аппетит бы точно не испортило. Тем более, что перед завтраком они оба успели принять гигиенический волновой душ, позволяющий поддерживать чистоту в невесомости.

— Это поразительно, — делилась впечатлениями Рамэйна, пока я выдавливал себе в рот очередной тюбик с какой-то местной закуской. — Ваши технологии. Если позволите признаться, то я не верила до конца, что будет обеспечена биологическая чистота такого уровня. Вы ведь используете микроспокопические биоконструкты, да? По сути, клетки-роботы?

— Мы называем их наноботами, — ответил я.

— Наноботы… — повторила она чисто. — Интересное слово. Возможно, я использую его в своей работе. Особенно если нашим мирам удастся договориться о научном обмене.

После этого она мне подмигнула. На всякий случай сверившись с наведённой памятью, я убедился, что здесь этот жест означал то же, что и на Земле.

— Чтобы договариваться, нужно говорить, — ответил я.

— Да. Именно это я и хотела обсудить, — сказала Рамэйна. — Вы с Айтэном можете возвращаться на Груажан. Разрешение Совета уже получено. Вас встретят.

Я даже растерялся на секунду. Почему-то считал, что со мной по этому вопросу будет говорить Фэйлрил, считал его старшим.

— Это замечательно, — ответил я после паузы. И широко улыбнулся.

На лице Рамэйны появилось выражение лёгкого недоумения.

— Всё в порядке, командир? — уточнила она.

— Да. Да, в полном, — кивнул я. — Когда собираемся?

— Как по мне, так чем раньше, тем лучше. У вас будет пара часов до начала перегрузок — вполне достаточно, чтобы не подвергать организм излишним нагрузкам после завтрака.

— Айтэн не против?

Снова недоумение и даже удивление.

— Почему он должен быть против? Это ведь его работа. Он перевыполнил своё полётное задание, составив вам компанию на время карантина. Так что его миссия завершается с почётом.

Она выдержала небольшую паузу. Посмотрела чуть в стороны, будто сверяясь с показанием одного из приборов, потом добавила:

— Хотя на месте Совета я бы не одобрила такие вольности, как ставки на игру на орбите. Формально это не запрещено — но в данном случае это касалось коллег…

— Уверен, Айтэн старался сделать как лучше, — ответил я. — Хотел продемонстрировать то, что дорого для него. Искал взаимопонимания между нашими культурами.

Я посмотрел в дальний конец жилого модуля. Шумела вентиляция, работая в усиленном режиме после гигиенических процедур и завтрака. Но теоретически Айтэн вполне мог нас слышать — если обладал достаточно острым слухом. И специально прислушивался. Впрочем, Рамэйну это нимало не смущало.

— Безусловно, — кивнула она, глядя на меня выжидательно.

— Если что, я готов.

— Отлично.

Она улыбнулась и собралась отплывать обратно, в центр жилого модуля.

— А вы не собираетесь возвращаться с нами? — уточнил я.

Рамэйна притормозила и снова развернулась ко мне.

— Ваши коллеги на борту вашего корабля тоже ведь собираются так или иначе побывать на Груажан, верно? — спросил она.

— Если ваша сторона сочтёт это возможным, — ответил я, невольно переходя на более официальный уровень.

— Для этого мы и здесь. Карантинным доступом будет заниматься непосредственно Фэйлрил. Это его задача. Я отвечала только за проверку нашей станции. Но тут требуется больше ответственности.

— Получается, у вашего коллеги её больше? — рискнул уточнить я, нарвавшись на ещё один удивлённый взгляд.

— Разумеется. Фэйлрил — главный Имперский биолог. Член Совета. Он единственный будет присутствовать на заседании по телесвязи. Такое решение было принято из-за исключительной важности его миссии. Только он может дать разрешение на посадку вашего корабля на Груажан.

— А вы, получается, что-то вроде его заместителя? — продолжал я, развивая успех.

— Не совсем. Я всего лишь самый одарённый на планете практикующий микробиолог.

Рамэйна позволила себе лёгкую улыбку.

— Теперь я удовлетворила ваше любопытство?

— Вполне, — кивнул я. — Благодарю.

Она вежливо наклонила голову, как принято в центральных регионах Империи, и отплыла на середину отсека, в сторону коммуникационного пульта, сопряжённого с частью развёрнутого исследовательского оборудования.

Оказавшись в спускаемой капсуле, я сразу вспомнил первый «Север». Та же теснота. Хотя, пожалуй, тут было ещё теснее — даром что два ложемента оставались свободными. Часть аналоговых приборов выглядели знакомыми: гирокомпас, вариометр, манометр, термометр я легко опознал. Шкалы были необычными — тут не было принято делить круг на триста шестьдесят градусов; система была десятичной, как при обычном счёте. Обозначения и единицы измерения были иными. Но если немного привыкнуть и активировать данные, хранящиеся в навигационной памяти — приборы начинали восприниматься почти как «родные».

Айтэн был в скафандре. Я, избалованный возможностями «Совы», смотрел на него с сочувствием. Но, конечно, никак не комментировал очевидную технологическую разницу. Мне было даже немного неудобно перед командиром, ведь земное человечество, хоть и смогло воспроизвести эти технологии, всё-таки не разрабатывало их самостоятельно.

Спускаемый аппарат прошёл все обычные для Груажанского космоса процедуры. Я лишь наблюдал за происходящим. Было немного странно чувствовать себя пассажиром — но я быстро привык.

Но вот щёлкнули затворные замки. Последовал лёгкий импульс маневровых, крутой бок станции мелькнул в боковом иллюминаторе, и мы начали спуск.

Я глубоко вздохнул.

— Не переживай, — сказал Айтэн, видимо, по-своему истолковав мой вздох. — Эта штука только выглядит хрупкой. На самом деле очень надёжная конструкция. Тут всё отработано до мелочей.

— Я не переживаю, — улыбнулся я. И спросил, просто чтобы поддержать разговор: — какие у тебя планы после возвращения? Что делать будешь?

Айтэн вздохнул.

— Отдыхать для начала. Сгоняю на Хайри-Пир. Потом, может, возьму тур на Северную Шапку, давно хотел увидеть снег вживую. И прийламов.

Я нахмурился, активируя имплантированную память. На Груажан было мало суши — но в полярных областях существовали области вечных льдов, совсем как в Арктике на Земле. И на Северной, и на Южной Шапках, как эти области называли на планете, постоянно действовали научные станции, однако туризм был делом редким и дорогим.

Прийламы же оказались чем-то вроде крылатых сумчатых млекопитающих, адаптировавшихся к суровому климату полярных областей. У них был толстый белый мех, в прошлом очень ценившийся в центральных архипелагах Груажан. Для его добычи специально снаряжали экспедиции, многие из которых гибли из-за непредсказуемой ледовой обстановки в районе Шапок.

— Я не очень люблю снег, — признался я. — И вообще холод.

— Ваша планета более холодная,