Игра в послушание, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Борис Карлов

— А прослушки нигде нет? — угрюмо пробурчал Горохов. — Может, ментура вам уже жучков в стены понатыкала.

— Дурак ты, Горохов, а не поэт. От меня не то что жучки, от меня лишнюю пылинку не спрячешь. Давайте решать, кто останется. Вот здесь, за саркофагом, — Кукловодов поставил на схеме крестик, — есть подходящий уголок, в самый раз для одного человека…

Чтобы увидеть схему, Петя вылез из пасти и сделал несколько осторожных шажков по языку дракона. В поле обзора появилась поверхность стола, но листок загораживал теперь натянутый на проволочном каркасе тряпочный абажур лампы.

Повертевшись так и сяк, Петя вдруг с ужасом ощутил, что он поехал. По счастью, в следующую секунду нога его нащупала какую-то неровность, щербинку или царапину, и он застыл на месте, боясь пошевелиться. От едкого, густого табачного дыма голова шла кругом и начинало поташнивать, горло душил подступающий приступ кашля.

Между тем внизу разгорался нешуточный спор: Вовчик и Кукловодов требовали, чтобы остался Горохов, но тот упрямо отказывался.

— Я не останусь.

— Почему это ты не останешься?

— Сам оставайся.

— А машину кто поведет!?.

— Я мертвых боюсь.

— Каких еще мертвых?

— Там, на выставке.

Не находя от возмущения слов, Вовчик обратился к Кукловодову. Тот принялся Горохова стыдить:

— Ну какой же мертвый, опомнись. Мумия, ей пять тысяч лет, кроме бинтов и смолы ничего не осталось…

— Нет, нет, я не пойду, — упрямо твердил Горохов.

Вовчик начал горячиться и назвал Горохова «поэтом недоделанным» и еще нецензурно. Тот размахнулся и слабо ударил Вовчика по щеке. Оба вскочили, схватились и тряхнули буфет.

Петя поехал вниз, сорвался и полетел.

Отпружинив от абажура, он снова подлетел вверх, описал дугу и угодил в наполненную до половины хрустальную сахарницу.

Спорщики повернули головы и замерли.

Вовчик захотел что-то сказать, но начал так заикаться, что не смог ничего выговорить.

Кукловодов медленно придвинул сахарницу к себе и заглянул внутрь. Вовчик тоже подошел и заглянул.

— В-вот он, ба-ба-ба-ба-ба-барабашка твой, — выговорил он наконец.

Кукловодов молчал. Горохов стоял, спиною прислонившись к буфету, лицо у него сделалось бледное, а руки ходили ходуном. Петя сидел в сахарном песке и смотрел на взрослых, дожидаясь, что будет дальше.

Внезапно прозвенел звонок входной двери, и все вздрогнули.

Петя сообразил, что это, наверное, наконец-то пришли за ним, и сделал несколько судорожных движений в попытке выбраться из сахарницы. Он так и не сумел дотянуться до края, потому что ноги его не имели твердой опоры.

Кукловодов захлопнул сахарницу серебряной крышкой и подошел к двери. Некоторое время он смотрел наружу через глазок, а затем спросил:

— Что вам здесь нужно, дети?

— Кукловодов Петр Эрнестович здесь проживает? — поинтересовался в ответ Славик Подберезкин казенным голосом.

— Допустим, здесь.

— Ему телеграмма.

— Что такое? — удивился Кукловодов. — Какая телеграмма?

До этого момента он полагал, что только двое во всем мире знают его теперешний адрес, однако вряд ли Вовчик или Горохов стали бы посылать ему телеграмму.

— Ну-ка, дети, прочтите, от кого телеграмма, — попросил он, все еще опасаясь открывать дверь.

— Мы чужие телеграммы не вскрываем, — подала голос Корзинкина. — А если не хотите, мы обратно отнесем, пускай на почте разбираются, почему вы не хотите брать.

Петр Эрнестович защелкал замками.

— Погодите, разве я отказываюсь? Давайте, давайте, где расписаться?

Дети зашли в прихожую. Маринка неторопливо сняла с плеч рюкзак, достала из него пенал, протянула хозяину карандаш. Славик рассеянно отдал ему телеграмму, глядя на пол вокруг себя. Петр Эрнестович вскрыл телеграмму и стал читать. Тем временем дети уходить не спешили.

— Водички попить не дадите? — попросил Славик, наклонявшись, чтобы зашнуровать ботинок.

— Идите, идите, ребята, мне некогда, — отмахнулся Кукловодов, глядя на более чем странный текст телеграммы. — Идите, ребята, дома попьете… — он начал легонько подталкивать Славика к выходу.

— Ой! — сказала Маринка и выронила из рук пенал.

По полу с грохотом разлетелось бесчисленное количество предметов, имеющих, отдаленно имеющих и совсем не имеющих отношения к учебе.

Хозяин застонал, вышел на кухню и прикрыл за собой дверь. А дети опустились на четвереньки и стали шарить по полу, тихонько взывая во все стороны:

— Петя, Петя, где ты?..

Тем временем Кукловодов бросил на стол телеграмму и начал болезненно тереть пальцами виски.

— Что это, что за глупая телеграмма… — напряженно бормотал он себе под нос. — Уберите, уберите ее…

Заикаясь и запинаясь, Вовчик прочитал вслух: «АЙ МОСЬКА ЗНАТЬ ОНА СИЛЬНА ЧТО ЛАЕТ НА СЛОНА».

Кукловодов схватился за голову и болезненно застонал:

— Зачем, зачем, не надо… уберите…

Сам того не подозревая, Славик Подберезкин поразил получателя телеграммы в самое чувствительное место: после контузии в цирке и случая в магазине, сделавшего его хромым на всю жизнь, Петр Эрнестович начал панически бояться слонов. И не только самих животных, но и любые изображения, и даже упоминания о слонах приводили его в истерическое состояние. Собак он, кстати говоря, тоже не переносил.

Славик написал в телеграмме то, что первое пришло в голову, а в приведенной им цитате были и слон и собака…

— Что за ерунда… уберите, уберите, я же сказал!.. — Кукловодов сам схватил телеграмму, смял и отбросил как пылающий уголь.

Благодаря этому непредвиденному эпизоду дети выиграли несколько лишних минут, но и эти минуты ничего не изменили: Пети нигде не было. Появился сильно переменившийся в лице хозяин и выпроводил их за дверь.

— Он здесь, — уверенно сказала Маринка, когда они с Подберезкиным оказались на лестничной площадке. — Его этот дядька поймал и не выпускает. Сейчас пойду в милицию и все расскажу.

Славик ничего не ответил, он думал.