Правила игры без правил - Эдуард Геворкян

— Молодец, мальчишечка! — обрадовался Лысый. — Соображаешь!

Затем он многозначительно подмигнул Аршаку, лизнул свой большой палец и медленно повел его к кнопке.

— Не надо! — закричал Аршак и бросился на него.

Но не успел. В ту же секунду Лысый накрыл кнопку ладонью. Аршак замер. Орудие издало непристойный звук «прррз», из жерла выдулся большой ярко-желтый воздушный шар с надписью: «Привет победителям!» Шар покачался у них над головами и, гонимый ветерком, поплыл к городу, медленно уменьшаясь в размерах.

Аршак озверел. Он подскочил к Лысому, вцепился в его лохмотья и стал трясти. Лысый, продолжая улыбаться, попятился, увлекая Аршака за собой, пока не уперся в лебедку.

— За что, за что надо мной издеваетесь? — рычал Аршак.

— Успокойся, — увещевал его Лысый. — Никто не издевается. Все хорошо, все в порядке. Ну, пошутили! Да и чего жалеть, кого жалеть? Ты себя пожалей. Сам-то… Дай тебе в руки карабин, ведь у себя скольких бы в распыл отправил!

— Нет! — Аршак отпустил Лысого и взглянул в его глаза. — Нет, не дождетесь.

— Неужели не дождусь? — издевательски спросил Лысый. — А вот нянечка твоей ясельной группы, ненароком скормившая маленькому Гагику кусок битого стекла, а потом, вместо того чтобы вызвать «скорую помощь», никому ничего не сказала. Неужели она не стоит пули? Или ты забыл, как все удивлялись, почему Гагик вдруг исчез и почему нянечки ходили испуганные почти целую неделю?

— Я… я не помню.

— А в садике, в старшей группе, не помнишь, как пропал твой красивый венгерский свитер, и все подумали, что его взял Женя, а папа его так за это проучил, что Женя на всю жизнь стал заикой, а свитер потом видели на сыне воспитательницы, который ходил в другой садик? Не помнишь? Ну, может, не пули, но пару раз прикладом по темечку не повредило бы, а? А в школе…

— Не надо, — глухо пробормотал Аршак.

— Ну почему же? Не волнуйся, я не о тебе. Помнишь, в третьем классе ваш учитель, заслуженный, между прочим, медаль имеет, не разрешил Сергею выйти из класса, а вывел к доске и издевался долго, пока тот не обмочился под веселый жизнерадостный смех всего класса? У Сергея на этой почве началось нервное расстройство, теперь он лечится каждый год в клинике, но ты этого, конечно, не знаешь, потому что он остался на второй год и был немедленно забыт. Ну а ваш заслуженный учитель? Как он добивался правильной осанки и послушания? Привязывал непосед к стульям, клал на голову мешочек с песком и, если он падал, бил линейкой по детским пальчикам. Ну так что — пуля? Или штыком его, садиста?

— Нельзя же так!

— Вот как? А почему же усатого можно? Он тебя бил? Издевался? Ему-то от тебя мелочь требуется…

Аршак опустил глаза. Он стоял спиной к парапету и не видел, как воздушный шар, уменьшаясь, летел прямо на замок, но с каждым мигом, превращаясь в точку, он светился все ярче и ярче.

Когда наконец Аршак, не зная, что сказать, поднял глаза, ослепительная вспышка за его спиной вдруг превратила лицо Лысого в яркую луну, а потом в глазах все померкло. Через секунду грохот прижал их друг к другу, а когда все прошло, полуоглохший и чуть не ослепший Аршак обернулся и вскрикнул — на месте дворца дымилась воронка, а города не было вовсе, и только багровый, быстро темнеющий шар вспухал над ним.

— Ничего, — просипел голос сзади, — мы построим новый город.

Аршак, пораженный этими неуместными словами, повернул голову и не поверил своим глазам — на месте Лысого очутился Кошкодав-Ракоед собственной персоной. Аршак снова глянул на город и похолодел — никаких следов разрушений! Замок, дома, безоблачное небо…