Обратный отсчет - Токацин

…Работа шла на удивление быстро — вскоре Гедимин дочищал последние хвостовики под нетерпеливый шорох с края бассейна, а Младан закрывал ячейки с топливом и ипроном для будущих твэлов и стержней управления и аварийного останова. Крупные площадки ужались, и сарматы из них вылезли. Гедимин волок за собой белесый «мешок» защитного поля — крошево «чёрного стекла».

— Столько хвостовиков и трубок отлить в одиночку… — вслух думал он. — Допуски я как-нибудь удержу…

Младан хмыкнул.

— Тебе работы и без таких развлечений хватит! Это добро, — он кивнул на слегка заляпанные флонием хвостовики, — отправим к Шесеку, чертежи у него сохранились. Сегодня жарко, завтра буря — а вот двадцать седьмого как раз можно позвать Текк’тов. Они нам малость задолжали за снесённые города Сэта и пихание станции куда не нужно — пусть тащат «руду» в столицу.

Гедимин мигнул.

— Что там про города Сэта⁈

Младан удивлённо махнул хвостом.

— А ты не заметил, сколько их по станции мотается? Они послали кристаллоидов в ядрёный могильник, ещё и убили нескольких наглых. Ну, и главарь велел Текк’там с подселенцами снести все пещеры. Сэтский город, — его сломать-то ещё постараешься… Теперь, вон, отстраивают. А Сэта — кроме тех, кто следит за стройкой — у нас тут. Кто не поместился — у Джагулов.

Гедимин растерянно покачал головой.

— Выжили хоть? Текк’ты — существа неслабые… — он машинально потёр когда-то сломанные рёбра. Младан отмахнулся.

— Кого выкопали — злющие, но живы-здоровы. А большая часть вовсе ушла через огонь. Так и сидели на развалинах, пока с Кьюгеном не разобрались… В общем, двадцать седьмого надо будет озадачить Шесека. Стекло… Гедимин, ты его-то чистить собираешься? — Младан кивнул на Геда, незаметно подползшего вплотную. Гедимин резко качнул головой.

— Зверькам его нельзя — они себе всё изрежут. Думаю расплавить и растянуть меж магнитами… только — «чистый» образец нужен. И руды придётся добавить. Младан, у вас на складах вообще что? Жидкая молния, чёрный песок, гзеш, — есть с чем работать?

Сармат посмотрел в потолок.

— Знаешь… я из лазарета только вышел и на реакторы посмотрел. Что где лежит, не пересчитывал. Эгнаций с Вепуатом тоже — ты сам их видел. Может, Ардан, — он собирался, как из него кристаллоида вытряхнули, посмотреть, что твари присвоили. Пару дней уже, наверное, этим занимается. К нему зайди. А я… умаялся я что-то.

Гедимин мигнул, посмотрел на помутневшие глаза сармата, на часы, — и обругал себя последним идиотом. За сортировкой обломков незаметно пролетели двадцать часов, и как всё это время держался больной, недавно пришедший в себя Младан…

— Идём, в лазарет отведу, — мрачно сказал он, подставляя сармату плечо. — Только отмоемся сначала.

У входа в медчасть на них налетел разъярённый медик.

— Вы оба в себе⁈

— Я ломал — мне и чинить, — угрюмо сощурился Младан, укладываясь на матрас. Видно было, что сегодня он точно ничего чинить не сможет. Гедимин снова обругал себя идиотом.

— Экхард, — он высмотрел-таки «нашивку» с именем филка-врача. — Ему надо отдохнуть, а мне — идти дальше. Станция тоже ранена… Ардан — он в жилом блоке или…?

Экхард тяжело вздохнул и постучал пальцем по виску.

— Грохнешься в коридоре — в лазарет не потащим! Какой жилой блок⁈ У него вчера только судороги унялись! Идём…

Филк шёл быстро — даже Гедимин не сразу его догнал. В этой части госпиталя отсеки были мелкие, разве что с высокими потолками, — одиночные палаты для малорослых сарматов.

— Ардана пытали? — осторожно спросил Гедимин. Экхард на ходу дёрнул плечом.

— В нём была чуждая тварь. И, видно, сопротивлялся он как мог. До сих пор подёргивается, память и внимание плывут… Но он же сармат! Естественно, помчался работать. Разрешил ему четыре часа в сутки, с вами же нельзя по-нормальному…

Он оттолкнул дверную створку. Внутри с коротким рыком шарахнулась от матраса Джагулка. Ардан — он полусидел, подсунув подушку под поясницу — недовольно сощурился.

— Я не работаю, видишь? Уже и поговорить нельзя⁈

— Геджер! — самка склонила голову и прижала уши. — А мы ждали. У Урджена был сон…

— Короче — пять минут, и вы оба от больного уходите, — сердито сказал медик. — Пока не довели до эа-мутации…

Дверь захлопнулась.

— Тот недоинженер не довёл — и вы не доведёте, — криво ухмыльнулся Ардан; его левый глаз мелко задёргался. — Ничего нет хуже идиота-всезнайки! А когда оно ещё управляет твоим телом… Короче, Геджер, зачем пришёл?

— Гедимин, — машинально поправил сармат, стараясь не представлять себе ощущения Ардана — это было похуже «жучков» и электроошейников. — Младан говорит, ты склады проверяешь. Не видел, что там с жидкой молнией и чёрным песком? Нужны магниты, нужны оболочки для твэлов…

Ардан хихикнул и поднял взгляд на Джагулку. «Джагзуу?» — имена кочевников всплывали из памяти с трудом, но «рядом» с Урдженом и сарматом-ремесленником Арданом…

— Урджену пустые сны не снятся, — осклабилась она. — Песок мы уже взяли. В литейне он. Ардаан, покажи ему список…

Сармат уже вынимал из кармана тетрадь из десятка небольших зеленоватых листков, расчерченную на графы. «Четыре часа в сутки, два дня работы… Вот у него скорость!» — восхитился Гедимин, когда понял, на что смотрит. Опись хранящегося на складах кто-то составил раньше; Ардан прошёлся, отмечая то, что пропало или переместилось. Запасы «жидкой молнии» ополовинили, волокна и пластов готового гзеша хватило бы на тысячи «магнитов». Гедимин облегченно вздохнул.

— Спасибо, Ардан. Тебе ничего починить не надо? Другой пользы от меня нет…

… — Геджер! Вождь Геджер! — Джагулка немедленно увязалась за ним. — Я сказала — Урджену был сон. Ты придёшь плавить чёрное стекло из мелкого песка. В очень-очень горячей печи, а потом лить в самые крепкие чаши. И вот их взять надо две. Самый большой тигель и две большие чаши. Мы всё это собрали в литейне. Ардаан показал, где что, но сам не пошёл. Туда пока никто не хочет. Хотя мы и сэтские жрецы всё почистили. Там пытали… ну да ты знаешь, да? Ты скажи — мы начнём плавку. Оно же долго греется.

Гедимин мигнул.

— «Мы»?

— Не одной же мне! — Джагзуу оскалила клыки. — Там все — Урджен, Эджерех, Джегех, дети огня — их литейщики вдвадцатером… Ты, главное, скажи, что делать! В нас-то никто не