Свидание с Рамой - Артур Чарльз Кларк

Прости, что перебил. Конечно, мы, жители так называемых «развитых стран», считали себя цивилизованными. По крайней мере, войны перестали считаться нормальным решением проблем, и Организация Объединенных Наций прилагала максимум усилий для того, чтобы остановить уже развязанные вооруженные конфликты.

— Не всегда успешно. Я дала бы три балла по десятибалльной шкале. Но нам кажется невероятным, что жившие в начале двадцать первого века люди считали приемлемым поведение, которое мы назвали бы отвратительным. И верили в самую ошеломи-мую…

— Ошеломительную.

— …чепуху, какую любой рационально мыслящий человек отверг бы без рассмотрения.

— Примеры, пожалуйста.

— Ладно. Твоя довольно тривиальная неудача заставила меня заняться исследованиями, и результаты ввергли меня в ужас. Ты знаешь, что в некоторых странах каждый год тысячи маленьких девочек оказывались изувеченными ради сохранения девственности? Многие из них умирали, но власти смотрели на это сквозь пальцы.

— Согласен, это ужасно, но чем могло помочь мое правительство?

— Многим — при желании, конечно. Но это нанесло бы оскорбление людям, продававшим нефть и покупавшим оружие, в том числе противопехотные мины — они убивали и калечили тысячи ни в чем не повинных людей.

— Ты не понимаешь, Индра. Очень часто у нас не было выбора, мы не могли преобразовать весь мир. Разве не сказал один умный человек, что политика — это искусство возможного?

— Согласна, и именно поэтому ею занимаются второсортные умы. Гении предпочитают бросать вызов невозможному.

— Знаешь, я рад, что у вас достаточно гениев и вы все делаете правильно.

— Я слышу в твоем тоне сарказм или мне кажется? Благодаря компьютерам мы можем проводить политические эксперименты в киберпространстве, прежде чем внедрять их в реальную жизнь. Ленину не повезло — он родился на сто лет раньше срока. Русский коммунизм имел бы право на существование — по крайней мере, временно — если бы в то время существовали микрочипы. И если бы удалось избежать появления Сталина.

Пул не переставал удивляться глубине знаний Индры, а также ее неосведомленности в тех вопросах, ответы на которые он считал само собой разумеющимися. У него же была противоположная проблема. Он не смог бы чувствовать себя своим в этом времени, даже если бы прожил уверенно обещанные ему сто лет. В любом разговоре вечно будут возникать комментарии, которые он не способен понять, шутки, которые никогда не станут для него смешными. Что еще хуже, он обречен балансировать на грани ложного шага, грозящего катастрофой в общении и способного поставить в трудное положение даже самых лучших друзей…

Однажды он обедал (к счастью, в своей собственной квартире) с Индрой и профессором Андерсоном. Пища, приготовленная автоматическим поваром, всегда была приемлемой для удовлетворения его физиологических потребностей. Но блюда казались пресными и могли ввергнуть в отчаяние гурмана из двадцать первого века.

Однако в тот раз вдруг появилось исключительно вкусное кушанье, которое вызвало в памяти яркие воспоминания об охоте на оленей и о жареном мясе времен юности Пула. Аромат и структура сегодняшней еды были необычными, поэтому Фрэнк задал очевидный вопрос.

Андерсон лишь улыбнулся, а Индра в первую секунду выглядела так, словно ее вот-вот стошнит. Потом она успокоилась и сказала:

— Расскажи ему… только после обеда.

«Что я сделал не так?» — спросил себя Пул.

Через полчаса, когда Индра многозначительно удалилась в противоположный конец комнаты, чтобы просмотреть видеозаписи, Пулу пришлось углубить свои знания о третьем тысячелетии.

— Употребление мертвечины в пищу уже в ваши дни выходило из моды,— пояснил Андерсон.— Выращивать животных для того, чтобы их съесть, стало экономически невозможным. Я не знаю, сколько именно акров земли нужно для содержания одной коровы, но как минимум десять человек могут питаться растениями, выращенными на этой площади. Может быть, даже сто, если использовать гидропонные методы. Но конец этим отвратительным технологиям положила не экономика, а болезнь. Сначала она поразила крупный рогатый скот, затем распространилась на других домашних животных. Насколько я знаю, болезнь была вирусной, поражала мозг и вызывала мучительную смерть. Лекарство в конце концов нашли, но уже невозможно было повернуть время вспять. Кроме того, синтетическая пища значительно дешевле и ей можно придать любой запах и вкус.

У Пула, когда он вспомнил, как несколько недель поедал питательную, но невкусную пищу, возникли некоторые сомнения относительно последнего утверждения. Если все так просто, почему ему до сих пор снится жареная грудинка или бифштекс?

Другие мечты вызывали еще большие опасения, и он полагал, что ему скоро придется обратиться за медицинской помощью к Андерсону. Все старались помочь ему, но непривычность и сложность нового мира начинали влиять на его психическое состояние. Во сне Пул часто возвращался в прежнюю жизнь, словно бессознательно пытался совершить побег из настоящей. Когда он просыпался, чувствовал себя еще хуже.

Он жалел о том, что посетил Американскую башню. Он хотел увидеть в реальности, а не виртуально, места, где прошла его юность. Когда не мешали облака, он мог при помощи оптических приборов различить фигурки людей на улицах, которые так хорошо помнил…

В глубинах его сознания остались воспоминания о том, что там жили его самые родные люди и животные. Мать, отец (пока тот не ушел к другой женщине), милые дядя Джордж и тетя Лил, брат Мартин и, не в последнюю очередь, любимые собаки — от теплых щенков, с которыми он играл в раннем детстве, до Рикки.

Но самым главным были воспоминания о Хелене и ее неразгаданная тайна…

Все началось с легкой интрижки в самом начале подготовки к космическому полету. Постепенно их отношения становились серьезными. Перед отлетом Пула к Юпитеру они решили, что после его возвращения будут жить вместе.

Хелена сказала, что хочет иметь от него ребенка, если он не вернется. Он до сих пор помнил, как серьезно и одновременно весело они старались, чтобы ребенок появился на свет…

Теперь, через тысячу лет, несмотря на все приложенные усилия, он не мог узнать, сдержала ли Хелена свое обещание. В официальных записях истории развития человечества, как и в его памяти, существовали пробелы. Самый большой пробел появился в две тысячи триста четвертом году. Тогда разрушительный электромагнитный импульс, вызванный падением астероида, стер несколько процентов записей всемирного информационного банка. Не помогли системы обеспечения резерва и безопасности. Пул часто задумывался о том, были ли данные о его детях среди тех безвозвратно утраченных эксабайтов. Его потомки в тридцатом поколении могли в данный момент ходить по земле, а он ничего не знал о них.

Его настроение немного улучшилось, когда он убедился, что некоторые