Не надо, папа! - Эпсилон Тукана

Кабуто опасен. В прошлый раз именно он воскресил Орочимару. Кроме того он знал множество секретов и уникальных техник, которые они разрабатывали в лаборатории. Оставлять его живым за спиной было рискованно.

Лучше разобраться с тобой сейчас, пока не поздно.

Сарада неспешно подошла к Кабуто, посмотрела на его обомлевшее лицо и резким уверенным ударом пробила ему сердце. Рука пронзила тело легко, словно вошла в мякоть перезревшего плода.

Пенье Чидори затихло. Техника погасла.

Отяжелевшее тело Кабуто навалилось на нее, и Сарада попробовала вытянуть обратно руку, но рука почему-то не пошла. Застряла. Сарада беспомощно задергалась, пытаясь одновременно удержать вес тела Кабуто и освободить руку, когда сзади послышался презрительный голос отца:

— Вначале выдергивать руку, потом гасить Чидори. Забыла?

Вслед донесся не менее презрительный фырк.

Снова затрещало электричество. Сарада выдернула руку и отпихнула от себя тело. Кабуто свалился на пол. Она брезгливо отряхнула пальцы от крови повернулась к отцу.

— Зачем? — спросил Саске.

Сарада зарылась пальцами чистой руки в прическу, поправляя волосы, и ответила его же словами:

— Мне не нравились его методы.

Отец взглянул на нее как-то странно. Отвернулся, бессмысленно посмотрел в пол и немного погодя, кряхтя, поднялся на ноги.

— Надо переодеться.

****

Вода продолжала хлестать из рассеченного стеклянного цилиндра. Отец стоял у самого агрегата, и растекающаяся по полу лужа его не касалась.

Пока он переодевался, Сарада выпустила заключенных из камер и кое-как осмыслила все произошедшее.

Опасность, столько лет нависавшая над их шеями заточенной гильотиной, сорвалась и мелькнула у самого носа настолько быстро, что Сарада не успела даже испугаться как следует. Все еще до конца не сознавала, что все кончено. Они спасены. Сердце наполнилось легкостью и радостью.

Они победили. Орочимару мертв…

… мертв?

Сарада думала мысленно привести этот тезис как утвердительный факт, но в последний момент поняла, что сомневается. Орочимару перестал существовать как отдельный самодостаточный организм, и в то же время его присутствие не покидало ее ни на минуту с момента ритуала.

Я отвоевала свое тело, я запечатала его сознание, но он все еще внутри. Как бы с ума не сойти.

Шелест воды прекратился. Все, что могло вытечь, уже вытекло, цилиндр на две трети опустел. Из лужи на полу показалась сутулая спина, покрытая каплями воды, с выступающими бугорками позвонков. Вода переливалась голубыми бликами: на нее падал свет из других цилиндров, все еще целых и флюоресцирующих.

— Суйгецу, ты — второй, — сказал Саске. — Идем со мной.

Голое белокожее существо выбралось из лужи и выпрямилось в полный рост.

— Второй, говоришь? А кто первый?

Саске молча кивнул в сторону Сарады. Суйгецу с интересом глянул на нее, ничуть не смущаясь своей наготы, улыбнулся, обнажая острые зубки, и вновь повернулся к Саске.

— Будут еще?

— Да.

— Кто?

— Карин из Южного.

— М-м.

Суйгецу постучал большим пальцем ноги по мокрому полу.

— Что? — спросил Саске.

— Я не очень-то ее люблю. Не думаю, что мы поладим.

— Зато ее любит Сарада, — отрезал Саске.

Одной фразой расставил всех по местам. Желания Сарады приоритетнее желаний Суйгецу — она выше. И в то же время сам Саске выше всех остальных, потому что окончательное решение за ним и иерархию в будущей команде задает он.

— Идем, — приказал отец и развернулся к двери.

В голубом свете агрегатов его красивое лицо казалось каким-то зловещим, будто он, подсвечивая его снизу фонариком, рассказывал страшную сказку.

Суйгецу вдруг исчез, опал каплями в лужу на полу и появился за спиной у Саске, приставив палец к его виску. Сарада мигом активировала шаринган.

— Говоришь так, как будто лучше меня… — заворковал Суйгецу на ухо Саске. — Давай раз и навсегда все проясним. Прости, но ты освободил меня по своей воле. Я ни слова не говорил о том, что пойду с тобой. Ты не стал лучше меня просто из-за того, что победил Орочимару. Все хотели этого, но у тебя было больше шансов. Любимая игрушка, да еще и свободная.

— Орочимару убил не он, — сказала Сарада.

— А кто?

— Я.

В лаборатории на миг стало тихо. Суйгецу переваривал новости. Наконец он придумал, что сказать.

— Вот как, Саске-кун? Так ты, значит, не осилил…

— Отойди от него, — перебила Сарада. — Иначе убью.

Суйгецу легко рассмеялся.

— Не успеешь.

— Успею.

Из разбитого агрегата все еще капала вода, расходясь звонким эхом по залу. Сарада внимательно следила за Суйгецу. Малейшие движение, колебание чакры, и она бы активировала Мангеке. Мангеке и Канрен быстрее водяной пули. Суйгецу об этом не знал, но уверенный тон должен был его убедить.

Он вдруг отклонился от Саске и снова рассмеялся.

— Шучу-шучу… Ладно. Смотри, Саске. Ты подарил мне свободу, я сохранил тебе жизнь. Теперь мы в расчете, и я тебе ничего не должен. Усек?

— Не хочешь идти, так и быть, — спокойно ответил Саске. Будто и не стоял на волосок от смерти. — Тогда мы пойдем за Джуго.

— Оу-оу, Джуго, Карин… Собираешь команду монстров? Зачем, интересно?

— Раз ты не идешь, тебе знать ни к чему.

Саске двинулся к выходу. Вода хлюпала у него под ногами. Сарада окинула взглядом крепкое тело Суйгецу с ровными кубиками пресса и фыркнула:

— Оденься.

— М-м, моя идеальная фигура тебя не впечатляет? — наигранно расстроился Суйгецу.

— Ты не в моем вкусе.

Саске прошел мимо нее к двери, и Сарада отправилась следом.

— А кто в твоем вкусе? — бросил вслед Суйгецу.

Сарада открыла было рот, но за нее ответил отец:

— Заткнись. Твоя болтовня раздражает.

Суйгецу и вправду заткнулся. Сарада вздохнула.

Кто в моем вкусе…

Раз Орочимару мертв, ей больше незачем было оставаться рядом с отцом, но и в деревню она вернуться не могла после всего, что произошло.

Не могла.

А так хотелось…

****

На каменном лбу баа-чан красовалась желтая надпись: «Худший Хокаге». На лике старика Третьего пестрела другая: «Лудший Хокаге». Вычислить автора было проще простого. Наруто узнавал почерк своего ученика.

«Достойно», — подумал он, попивая с утра прохладное молоко на балконе.

Поразмыслил и снова пришел к той же мысли.

«Достойно. Молодец. Только один нюанс…»

Наруто возмутило то, что Четвертый был несправедливо обойден стороной, потому, прихватив с собой банку