Парадокс жнеца. Книга 2 - Сергей Извольский

лишь одни победитель. Остальные же племена должны сгинуть или подчиниться победителю в горниле большой — в рамках долины, войны. Как приз — победитель, а также примкнувшие к нему подчиненные «младшие боги» смогут сохранить и забрать себе проведенные через два года испытаний племена.

— Имейте ввиду, мои дорогие, на следующих годах обучения испытания вам предполагаются еще масштабнее и ответственнее. На третьем году вы уже будете отдавать приказы гражданам Республики, а это совсем другая ответственность. Если сотню-другую потерянных вами перегринов никто не заметит, то каждый потерянный по вашей вине гражданин — повод для порицания. Так что нынешнее соревнование стоит воспринимать как первую тренировку, и не бояться делать ошибки: неудача не будет поводом для излишнего порицания, впереди у всех разборы ошибок, которые будут обязательно. Более того, не всегда в составе избранной группы именно победитель путеводного марафона, сохранивший свое племя как главенствующее, получает высший бал, имейте это ввиду.

Некоторым из курсантов, как я видел, идея и услышанное в общем понравилось; некоторые выглядели равнодушными, скорее всего знали о предстоящем. Я же, единственный, наверное, из всех, находился в состоянии близкому к грогги, как пропустивший удар боксер.

Все научные эксперименты, понятное дело, проводились над перегринами, взятыми из других монолитов. Как над лабораторными крысами — без принципиальной разницы. И вот на этом вот моменте осознания я почувствовал себя той самой японской триединой обезьянкой, которая сохраняет спокойствие методом «не слышу, не-вижу, не говорю», но которой только что насильно убрали закрывающие глаза и уши ладони, заставив и увидеть, и послушать.

Новое знание обескураживало. Одно дело, когда модифицируют наших дальних предков гоминидов, больше похожих на обезьян, чем на людей, а совсем другое — когда, буквально, твоих соседей и соотечественников вивисекторы на потоке превращают в мутантов, отправляя участвовать в смертельных играх для обучения молодежи высокого сословия.

Да, о чем-то таком я примерно подозревал. О чем-то догадывался. Но даже рассказы Марины о том, что на Бирже трудовых ресурсов можно столкнуться со страшными вещами, раньше не трогали. Всегда и везде, в любой момент времени происходит какое-то плохое зло, которое человек не в силах изменить. В Америке негров линчуют, в Африке дети от голода умирают — все это идет фоном обычной жизни. Те самые миллиарды и миллиарды по Стругацким, которые ничего не знают и не хотят знать, а если и сталкиваются с обыденной реальностью, ужасаются несколько минут, а после снова возвращаются к житейским проблемам и волнениям.

И я был среди этих миллиардов, до того самого момента, как оказался здесь, в самом эпицентре чистого, дистиллированного зла. Правда, в центре «зла» в своем собственном представлении — для остальных тринадцати человек все здесь происходящее будничная рутина. Один из многочисленных инструментов обучения, чтобы в будущем включиться в политические игры и сделать весь остальной мир если не лучше (для себя и своего сословия), то как минимум оставить его в позиции «как было».

Не знаю, как бы я повел себя в ином случае, если бы не было недавнего путешествия в туман и осознания себя частью, пусть и инородной, большого туманного улья. Скорее всего, играл бы дальше по принятым правилам, стараясь залететь на вершину прежде чем заиметь силы что-то изменить. Но получилось так, что сейчас у меня в руках был инструмент для того, чтобы изменить все.

Вопрос теперь был только в том, как этот инструмент использовать. Чтобы, условно, при попытке исправить недочеты в доме не снести его полностью.

Глава 14

Пока мы с многочисленными пересадками добирались с «внешнего поля экспериментов» на орбиту Альбиона, я раздумывал обо всем услышанном и увиденном, полностью погрузившись в себя. Правда, из остальной группы не выделялся — утомились все, и все в полусонном обессиленном состоянии. Только я, сидя с полузакрытыми глазами, активно переваривал новые знания.

Когда шаттл доставил нас на космическую станцию, зашел в свои комнаты двигаясь словно на автопилоте. Даже не слишком обращая внимание на то, что мы сменили место жительства — поменяли казарму, в которую нас только что проводили, показав новые комнаты. Все, отбор закончился, тиски разжимаются, и сейчас начнется совершенно иное обучение.

Радость от окончания давильни отбора потерялась где-то далеко на периферии под грудой остальных переживаний. Сейчас я был — по ощущениям, прежним обычным человеком. Щупальца ледяного спокойствия, исподволь и незаметно постепенно меня опутывающих вплоть до очередной эмоциональной встряски, пока не проявлялись. И сейчас я переживал среди прочего о том, что, если состояние отстраненного спокойствия вновь меня накроет — более сильно чем обычно, я ведь могу отказаться от мысли что-то поменять и просто дальше плыть по течению. Потому что это будет рациональным решением.

С такими мыслями я стоял у зеркала, и то и дело плеская себе на лицо ледяной воды, смотрел в такое незнакомое, но свое теперь «истинное» лицо. Именно так, истинное в кавычках — я постепенно теряю себя на этом пути. Это пугает, и с этим надо срочно что-то делать. Заставив вздрогнуть, в дверь, неожиданно, раздался короткий аккуратный стук.

Интересно, кто бы это мог быть — Виталя до завтрашнего дня точно не появится, да и у него доступ есть даже в мое отсутствие, сам ему открывал. И обычно он не стучится, вламывается совершенно беспардонно.

Ну да, не Виталя: на пороге стояла Юлия из рода Юлиев. Дальняя родственница с красной меткой, имени которой я — вот удивительное дело, до сих пор так и не знаю. Приоткрыв дверь, я посторонился, и неожиданная гостья прошла в комнату. Осмотрелась, игнорируя диван и кресло присела на стол боком, закинув ногу на ногу.

Очень неплохо. Юлия в форме, но тем не менее соблазна и эротики даже сейчас в ее движениях через край — больше, чем в десятке стриптизерш на сцене. Или это я уже настолько «курсант», как в том анекдоте, что даже глядя на кирпич думаю о женщинах, просто потому что уже всегда о них думаю?

Странно меня как-то рвануло, вот до сих пор на изгиб бедра смотрю, очень уж Юлия присела грациозно. Сморгнул наваждение, поднял взгляд.

— Ты знаешь, что курсантам после окончания отбора рекомендовано посещать лупанарий не реже раза в неделю? — сразу же как наши глаза встретились, спросила гостья.

— Тебе тоже?

— Нет, я же девушка. Подобные требования, неофициальные, но обязательные, применяются только к мужчинам.

— Теперь знаю.

Юлия поменяла позу, сев поудобнее, чуть склонила голову. Движения ее, вроде бы