Чужой наследник 5 - Данил Коган

— Все равно не очень понимаю. Ведь если повредить ногу экзоскелету, он немедленно теряет боеспособность. И ремонтопригодность низкая. А если собьют гусеницу…

— Все так, если воевать с людьми. Но много ли вы знаете тварей, которые могут повредить опоры даже легких мехов? Не каждый яффе на это способен. Только фомор. Но, как вы наверное знаете, все уставы и наставления пилотов легких мехов говорят: увидел фомора, беги. Что касается ремонтопригодности. Если со звеном есть ИМС (инженерная машина сопровождения), то поставить на место поврежденную опору быстрее, чем починить гусеницу. А уж если у гусеничной платформы полетела трансмиссия… Туши свет. В полевых условиях такое не лечится.

Завязалась оживленная инженерная дискуссия. Я помалкивал и мотал на ус. Который у меня пока отсутствовал. Поскольку я сам участвовал уже в нескольких боях с тварями и видел мехи в деле, я примерно представлял, о чем идет речь. Но я приехал сюда больше ради Ивана. Он спонтанный технический гений. Лучше ему увидеть вживую все варианты. Потрогать. И поговорить со специалистом.

Дальше пошли средние мехи, большинство на гусеницах. Самыми популярными были вращающиеся на триста шестьдесят градусов артиллерийские или огнеметные платформы. Средние мехи были усеяны шипами и вращающимися валиками с металлическими лезвиями, по типу ножа мясорубки. Таким образом, их корпус защищался от нападения мелких тварей. Эти машины выпускали для противодействия яффе, в те времена, когда у легких мехов были слишком слабые двигатели и чрезвычайно тонкая броня. Некоторые имели наложенные поверх кабины орудия приличного калибра, в том числе спаренные. Один металлический уродец нес на себе направляющие для гранат.

— По мере совершенствования легких моделей, необходимость в использовании средних мехов отпала. — Продолжал наш сопровождающий. — Первыми перестали производить так называемые снайперские модели. Из-за малой скорострельности орудий эффективность их применения не соответствовала требованиям использования в реальных условиях. Ракетные и огнеметные платформы продержались дольше, но тоже быстро сошли со сцены.

— А что с ним не так? — спросил кто-то из наших.

— Твари слишком быстрые. Пока ракетная платформа перезарядится, они до нее добегут. На огнеметную нападут сзади. Плюс для управления таким мехом требуется от двух до трех человек экипажа. Идемте дальше, господа студиозусы. К нашим гигантам.

Чего здесь только не было. Приплюснутые, как жабы зеленые машины со стволами от мортир до пушек калибра, в который свободно проходил кулак взрослого человека. Здоровенные, как башни шагоходы, с подвесными устройствами, похожими на ножи зерноуборочных комбайнов. Как оказалось, тяжелые мехи все были не серийными. Их выпускали и обкатывали, но в серию не пошел почти ни один. Собственно, реально применялась лишь одна платформа — с шестнадцатью ракетными направляющими, ощетинившаяся тремя орудиями и аж пятью прожекторами. Экипаж — пять человек. Высота этого монстра была почти три метра. В общем, солидная платформа, накрывающая залпом большую площадь. Но в процессе эксплуатации, по словам нашего проводника, вылезло множество отрицательных нюансов. Так что их выпустили полсотни и на этом остановились. Сейчас оставшиеся на боевом дежурстве гиганты использовались в качестве стационарных огневых точек при обороне фортов.

В определённый момент Марфа начала ныть, что мы пропустим некое «идеальное время» и постоянно дергать меня за рукав. Остальные ребята тоже устали от впечатлений и болтовни о сравнительных достоинствах боевой техники. Так что я попросил экскурсовода проводить нас обратно к автобусу.

Болтая и обмениваясь впечатлениями, мы вернулись к нашему транспорту и, после расшаркиваний с представителем администрации, погрузились и отправились в обратный путь.

Дорога убаюкивала. Мне было о чем подумать, да и мелкая вроде бы дрыхла, и я решил, что поездка на завод — просто ее очередной каприз.

Я настолько расслабился, что пропустил начало событий.

Синеволосая резко встает с места. В один шаг, оказывается около водителя и, не открывая глаз, резко дергает здоровенное рулевое колесо вправо.

Я начинаю привставать, чтобы схватить дурынду, и вижу, как прямо в лоб автобусу на встречную полосу вылетает грузовик с топливной цистерной.

Большинство парней, не удержавшись на сиденьях, кубарем раскатываются по салону.

Автобус проходит впритирку к грузовику, под отчаянный мат водителя съезжает с дороги в поле.

Позади нас слышатся глухие удары, скрежет сминающегося металла.

Колеса вязнут в мягкой почве. Автобус довольно резко теряет скорость, вызывая новую череду падений и кувырканий пассажиров. Я единственный, кто остается на ногах.

Позади нас вспухает огненное облако, ненадолго обретая форму гриба. И тут же налетает грохот взрыва. Заднее стекло осыпается мелкой крошкой.

Я бросаюсь к Марфе, которая лежит на полу с залитым кровью лицом.

Глава 17

Приехали

Выйдя из остановившегося автобуса, я бережно положил Марфу на траву. Проверил пульс и дыхание. Сердце бьется ровно. Дыхание глубокое. Длинная ссадина на лбу обильно кровоточила.

Оставив ее, я залез обратно в салон. Повсюду валяются стонущие тела, разбросанные вещи. Водитель сидит за рулем, тупо таращась вперед и стискивая руль до белых костяшек пальцев. Трупов вроде нет. Да мы вообще довольно мягко проскочили аварию, в которой все могли погибнуть.

Я прошел по салону, проверяя состояние парней. У одного сломана рука. У другого опухла лодыжка. Иван обзавелся роскошной шишкой на лбу и стремительно синеющим бланшем на оба глаза. Переносица вроде бы не сломана. Ладно. Я выдохнул. Все живы. Относительно целы. Что это было вообще?

Я воспроизвел события в памяти. Грузовик вылетает на встречную полосу. Абсолютно пустые глаза водителя. Такое ощущение, что он свернул нам навстречу специально. А я-то радовался, мол, целых четыре дня никаких покушений и прочей ерунды. Дорадовался. Зерг.

Сперва я занялся пострадавшими. Зафиксировал руку парню с переломом. Туго забинтовал ногу парню с лодыжкой. Остальные сами уже приходили в себя и помогали товарищам. Вернулся к нашей Эммануэль-Марфе. Она сидела на земле, опираясь на руки и закинув голову вверх.

Я осторожно обтер ей лицо носовым платком. На меня взглянули зеленые глаза с розовым белком.

— Как себя чувствуешь, подруга?

— Как будто долбанулась лбом о поручень, вот как. Судя по тому, что у меня кровь на голове, чувства меня не обманывают. И вправду долбанулась.

— Да ты при рождении долбанулась. Наверняка была активным ребенком и выпала из коляски. — Скрывая облегчение за сарказмом, проговорил я.

— Эй! Так ты общаешься со спасительницей! Я здесь лоб в буквальном смысле расшибла, чтобы вас всех олухов спасти. А он мне, понимаешь, фигвамы