Ветер перемен. Книга четвертая - Александр Заречный

работать совместно, не опасаясь обмана и быть уверенными в честных намерениях своих партнёров. Потому, что я буду всегда в курсе всех решений, которые вы будете принимать не только совместно, но и каждый по отдельности. Понимаете, да? Судьба так распорядилась, что я буду как бы наблюдателем и не позволю ни одному из вас обмануть других.

- Ты хочешь сказать?.. - до Брежнева видно только сейчас дошло то, что я ему пытался донести не говоря прямо.

- Да, теперь никаких тайн в политике не будет. - кивнул я. - Обо всех тайных сговорах или подготовках тайных операциях все вы будете знать сразу же. Поэтому соблазна затевать что-либо в тайне от других ни у кого не будет. Для примера напомню Вам историю Гюнтера Гийома, так разозлившую Вас. Раскрыть его и пресечь дальнейшую преступную деятельность помог я. Как и предотвратить ужасный теракт в Бонне, подготовленный "штази" по прямому указанию Эриха Хонеккера. Террористы ещё были на территории ГДР, а их уже ждали здесь, в ФРГ. Так что будьте спокойны, подобных вещей больше не будет.

Леонид Ильич долго смотрел мне в глаза, а затем, приняв видимо окончательное решение, сказал:

- Что ж, это меня радует! Надоело всю жизнь заниматься интригами и заговорами, вместо того, чтобы делать дело. Ну, а сам ты как дальше планируешь жить?

- Вы хотели сказать - где? - я отлично понял, что имел ввиду Брежнев, спрашивая это. - Пока я собираюсь пожить здесь, в ФРГ. Мне здесь комфортнее.

- А в Союз, значит не хочешь? - прищурился Генсек.

- Пока, я думаю, мне лучше остаться здесь. - повторил я.

- Но ты же сейчас отдаёшь долг Родине в рядах советской армии и вот так остаться - значит нарушить присягу. - сказал Брежнев с непроницаемым лицом.

- Долг? - усмехнулся я. - Что-то я не помню, чтобы я брал хоть что-то в долг у родины! Может подскажете, когда я успел задолжать?

- Страна тебя растила, кормила, учила, наконец! - не задумываясь ответил Генсек.

- Леонид Ильич, вы сами-то верите в то, что говорите? - я снова не удержался от усмешки. - Растили и кормили меня мои родители. Причём для этого им приходилось работать с утра до вечера и всё равно еда была очень скудной. Может это они набрали "долгов" у родины и мне теперь нужно за них отрабатывать? Так опять, не получается. Отец девятнадцать лет отдал армии, прошёл всю войну, а когда кому-то наверху вздумалось сократить армию - его просто выкинули на улицу! Живи, как хочешь! Хорошо, что у него было техническое образование - нашел работу, хоть и с мизерной зарплатой. Может мать успела задолжать? И здесь - мимо! После смерти её матери в Голодомор, устроенный "кремлёвскими гениями", совсем девчонкой работала в колхозе за еду. И потом, поднимая нас, троих детей, работая в поле, пыталась держать хоть какое-то хозяйство дома. Так и там, зоркая родина внимательно следила, чтобы с каждого фруктового дерева, был уплачен налог! А то, не дай бог детишки лишнюю ягодку съедят, " бесплатно"! Поэтому, не надо мне сейчас о каких- то долгах перед родиной рассказывать! Тем более, что я уже отдал свой долг и даже несколько раз, - улыбнулся я. - И на службе в ГСВГ два срока и в органах внутренних дел пятнадцать лет. А за это получил разоренный дом, исковерканную судьбу и скитание бездомным по Европе, пока "злые буржуины" не приютили. Так что если разбираться до конца, то это родина в долгу передо мной.

Брежнев крякнул, но ничего не ответил. Помолчал.

- Хорошо, насчёт тебя я подумаю. - снова через какое то время сказал он. - Пусть твой полковник подойдёт завтра на возложение венков. Я предупрежу охрану. Поговорю с ним. С тобой тоже, надеюсь ещё увидеться. Здесь.

- Я тоже, Леонид Ильич.

- Ну, тогда на долго не прощаюсь.

Брежнев встал и протянул руку.

- До встречи, Леонид Ильич!

Глава 10

В тот же вечер я встретился с Громовым.

- Ну что, Степан Афанасьевич, жребий брошен, как говорили древние, не помню кто конкретно. - сказал я ему, когда он вышел из отеля, где жил вместе с моими парнями. - О вас Генсек знает минимум - только то, что группа существует. Теперь всё в ваших руках. Мне удалось убедить его в необходимости экономических реформ, чистки в правительстве, в партии и особенно в органах. Он об этом и сам давно подумывал, так что, мои слова легли на подготовленную почву. С Андроповым, думаю будет покончено в очень скором времени, так что - выход ваш! Завтра на возложение венков к могиле Неизвестного солдата подойдите к нему, вас пропустят.

- До конца не верил, что у тебя получится. - покачал головой Громов. - Ну что ж, пришёл наш час, значит! Спасибо тебе!

Мы обменялись крепким рукопожатием и я добавил:

- Тогда приглашаю завтра вечером к нам в гости. Я познакомлю Вас с хорошим человеком. Поговорим о будущем сотрудничестве.

Громов внимательно взглянул на меня и его губы тронула мимолётная улыбка:

- А мы разве с ним не знакомы?

Я не выдержал и усмехнулся:

- Ох уж эти мне профессионалы! Хорошо, будем считать, что вы знакомы как бы заочно: каждый из вас знает о существовании другого, но знакомились вы в ином качестве. А завтра поговорим открыто. Насколько это возможно, конечно.

В тот же вечер Арнольд привез нам гостя - уже знакомого нам представителя фирмы Полидор Георга Штрауберга. Встретились мы как старые знакомые. Посидели, выпили по бокалу шампанского, отведали отличного бельгийского шоколада, который привез с собой Георг и приступили к деловым переговорам.

- Как я и говорил вам ещё в Ризе, у руководства компании не возникло никаких сомнений по поводу контракта с вами. Хотя, кое-какие изменения в нём мне поручено предложить вам. - Штрауберг перевел взгляд с меня на Габриэль. - После вчерашнего вашего триумфального, не побоюсь этого слова, выступления на открытии фестиваля, руководством единогласно принято решение предложить вам контракт на три альбома. Единственно, просят уточнить у вас сроки. Стандартный контракт предусматривает выпуск одной пластинки в год с гастролями в её поддержку. Но мои шефы хотели бы