Кондитер Ивана Грозного - Павел Смолин

А чего мне еще остается? «Я из XXI века от Рождества Христова»? Смешно.

- Зачем Владыко обмануть пытаешься, Гелий? – укоризненно спросил помогающий меня «колоть» игумен.

Сбоку примостился, на скамеечке у стены, уступив свои стол и стул начальству. А еще в кабинете присутствуют двое здоровенных боевых монахов из свиты епископа. Один – у двери, другой – рядышком с Евфимием, охраняя как его, так и крохотное, но достаточное для экстренного бегства окно. Такое расположение «силовиков» меня очень нервирует.

- Не обманываю, Ваше Высокопреподобие, - повернувшись к игумену, я изобразил оскорбленную гордость. – Как можно служителям Его лгать? Все, что в голове моей было как есть рассказал!

Простенькая уловка не сработала – добрый епископ улыбнулся и зацепился за неосторожную фразу:

- Верим тебе, Гелий. В самом деле рассказал ты нам все, что «в голове твоей было». Да только от того, что в голове моей, шибко оно отличается. Святую Софию, на стенах которой сквозь известь аки душа через бренную плоть проступают древние мозаики, мы с тобою видели одинаково, да только окромя нее сходств-то и не нашлось. О Святой Софии ты знаешь, но не знаешь о том, что главная святыня греков Цареградских теперь монастырь Живоносный Источник за городскими стенами. Ты видел Галатскую башню, да отчего-то решил, что шары огненные с нее и по сей день запускают. Бухты Золотой Рог ты и вовсе, ежели по словам твоим судить, отродясь не видал, а лишь слышал о ней с чьих-то слов или вовсе в книгах читал. Говоришь ты тоже не так, как греки Цареградские – те-то уж давно слова турецкие в речь свою добавляют, перемешались. Ты, Гелий, сам словно список, вышедший из-под руки искусного, но далекого от мира писца, который не знает, что подлинник давно уж истерся и изменился. Братья, с коими ты вместе живешь и молишься, говорили – им о Цареграде ты времен деда твоего рассказывал, а не о том, что своими глазами видывал.

Стукачи, блин.

- Так, - подтвердил игумен.

- Ты, Гелий, не бойся, - душевно обратился ко мне Евфимий. – Нет на Руси врагов для тебя. Клятву отцу давал поди не открывать о себе ничего?

Ну вот епископ сам себе все и объяснил. Или снова уловка? Вешаем голову (ох не повесили бы в насильственном смысле слова!), изображая тяжелую внутреннюю борьбу, тем самым с одной стороны пытаясь убедить Евфимия в его правоте, а другой выигрываем время и лихорадочно пытаемся найти способ уберечь бренную оболочку от пыток и насильственной смерти.

- С кухнею так же было, Владыко, - пришел мне на помощь игумен. – Николай рассказывал, многих трудов ему стоило Гелия секретом поделиться уговорить, слово свое наш юный гость держит не чета многим умудренным сединами мужам.

- И долг кузнецом неправедно наложенный отдал, - согласился с ним Евфимий. – Видим мы, Гелий, что христианин ты добрый, верующий, зла да подлости в сердце своем не носишь. Не враги мы тебе, да только в мутной воде чего угодно спрятать можно. Узнают о тебе многие люди, начнут вопросы задавать, и не как мы с Его Высокопреподобием, а иначе – озлобляясь от нежелания твоего на них отвечать. Не хотим мы тебе судьбы такой, видим – многие богатства в голове своей носишь, - с улыбкой вычленил из «формулы» юродивого истинный ее смысл.

В самом деле истинный – это я, попорченный другими временами, в материальные блага уперся как баран, хотя сам же про «активы» из головы своей келарю рассказывал. Бывает так – одна «двойка» есть, имеется и другая, а в «четверку» ну никак без внешнего вмешательства их сложить не удается.

- Клятва всегда клятва, Владыко, - тихо ответил я, глядя в доски пола. – Стыдно мне их промеж себя сравнивать, да только кухня – это одно, а здесь совсем другое.

- Понимаю, - заверил меня Евфимий. – Клятвы сей нарушать мы от тебя требовать не станем, но прошу тебя еще немного с нами поговорить о других землях да прочем.

- Расскажу все, что смогу, Владыко, - с уважительным поклоном ответил я.

- Помножь 124 на 21, - неожиданно выкатил задачку епископ.

Подумав, я решил не просить у него писчие принадлежности для умножения «в столбик», а напрягся и сосчитал в голове:

- 2604.

- Хорошо Гелий наш считает, - похвастался мной перед игуменом епископ.

Вокруг меня одни средневековые манипуляторы от зависти к навыкам которых удавились бы как матерый следак, так и самый распиаренный «коуч» по НЛП из моих времен.

- Николай тож об этом говорил, - кивнул игумен. – Потребные для приготовления трапезы на любое число человек продукты ох споро высчитывает.

Так мне по образованию положено. Поддерживая реноме «молодого», который в обычных ситуациях старается вести себя как мужик средних лет, но в критических «теряет лицо», изображаем на лице короткую польщенную улыбку и сразу же прячем нафиг – типа «спалился». Батюшки обязательно заметят. Хорошо, что возраст у меня нынешнего несерьезный, а за плечами очень большая драма – в мое изложенное когда-то батюшке келарю «веду себя так потому что чужак с мутным будущим, слабины показывать нельзя», похоже, верят и вот эти двое умудренных старцев. Ну как «старцев» - я-то раньше постарше был, а этим бы даже пенсии вне известных структур не светило.

- Скажи, Гелий, кто ныне правит Священной Римской Империей?

- Точно сего не знаю, Владыко, - признался я. – Но один из Габсбургов.

- Францией?

- Один из Валуа.

- Португалией?

- Сие мне не ведомо, Владыко. Знаю, что в Англии правит династия Тюдоров, в далеких землях Китая правит их Император, на которого нельзя смотреть простым смертным, в Индии не знаю кто, но зовется он «падишахом».

Выслушав, епископ спросил:

- А ближние соседи Руси?

- Имя Сигизмунда II Августа здесь известно многим, - ответил я. – Но до попадания на Русь этого имени я не знал.

Кивнув, Евфимий вновь задумчиво постучал пальцами по столу. Долго стучал, а потом принял решение:

- Нарушить клятвы просить тебя не стану, но прошу послушать то, что мы с Его Высокопреподобием поняли. Отвечать не нужно, просто послушай.

«Ответить» же не только словами