Раб и меч - Сэм Альфсен

– Вы больны так сильно, что завтра можете не проснуться, но несёте такую чушь. Заткнитесь и примите мою милость. Я был и остаюсь сильнейшим хаванцем на континенте. Это не хвастовство, а факт. Это ведь именно то, о чём вы говорили когда-то давно?

Син только нахмурился, но кивнул.

– Вы намекали на то, что моя кровь сильнее вашей. Вы рождены от Рирьярда и рабыни, а я – от последнего из рода Аргаль и жрицы лесного племени. Однако дикая дэ лесных и морских народов не разбавляет, а приумножает силы хаванцев. Я был рождён, чтобы стать сильнейшим и противостоять вам.

Син невольно улыбнулся. Его руки мягко коснулись длинных белоснежных волос Нуски, скользнули меж прядей.

– Так и есть. Ты – моё спасение и моё наказание. Поэтому я…

Но Син не закончил. Отвернувшись, он зажмурился и выдохнул. Сознание покинуло его. А Нуска, напряжённо вздохнув, продолжил лечение.

Несколько лет назад Сина, выпившего зелье, похоронили заживо. Он давно должен был быть мёртв, но по какой-то причине выжил. Обличие его меча, Риннэ, покинуло континент и отправилось вслед за Нуской. Нет, даже не так, ещё раньше… Тот ворон. Обломок меча Сина полетел за Нуской в виде птицы, а затем за ним прибыл и сам Риннэ.

Син ни на мгновение не забывал о своём лекаре. Нуска обязан Сину своей жизнью.

«Ты уничтожил всё, что было мне дорого. Но ты спасал меня так много раз… Просто скажи: за что? За что ты терзаешь меня? Потому что я похож на Тиаму? Или потому что во мне её сердце? Потому что я хаванец? Или потому что ты так долго…»

Син крепко спал. Нуска окончил лечение, исчерпав половину своих сил, а затем, ковыляя, направился в свои покои. Лекаря встретил Оанн, утёр пот с его лба, накормил сладкой кашей и уложил в постель, погасил свечи.

Нуска уже привык принимать помощь Оанна, но каждый раз чувствовал себя неловко. Он мало чем мог отблагодарить этого юношу, который буквально посвятил ему свою жизнь.

Возможно, что-то такое и чувствует эрд? Он тоже считает, что не заслужил доброго отношения со стороны своих подчинённых?

Снаружи лил дождь. Он барабанил по крышам, потоком лился по стеклу окон. Видимо, это было обычной погодой для Риры, ведь Нуску это сразу погрузило в воспоминания, такие неприятные и затягивающее, что хотелось и самому прыгнуть в бездну. Но тогда в неё прыгнул эрд.

Невозможно ненавидеть человека, который сам себя ненавидит. Невозможно сделать больно тому, кто сам себе делает больно. Невозможно почувствовать наслаждение, убивая того, кто сам жаждет смерти.

Вся ненависть Нуски превращалась в пыль, когда он сталкивался с Сином.

Глава 105

В Фасид

– Нуска! Нуска! Скорее, расскажите, как вы?! Вы в порядке?! На вас нет лица, неужели вас ранили?!

– Ох, Оанн, давай сначала выпьем…

– Я не могу пить! Сначала скажите, как вы себя чувствуете?!

– Хуже некуда! – ляпнул Нуска и осушил пинту эля за раз. Утерев рукавом пенные усы, он придвинулся ближе и, хмуро уставившись на Оанна, сказал: – Знаешь, почему я ничего не рассказываю?

– Произошло что-то ужасное?!

– О да. Невероятно ужасное.

– Духи… Неужели вас ранили так сильно? Весь отряд погиб?

Но Нуска лишь со смехом откинулся обратно на спинку стула. Оглядев трактир, он наполнил кружку из бочки.

– Если бы, Оанн! Это было… самое скучное путешествие в моей жизни! Нет, ты не представляешь! – Нуска ударил кружкой о стол, расплескав половину содержимого на столешницу и свои руки. Он говорил абсолютно серьёзно. – Это было бездново, бездново скучно! Я рассчитывал на самые настоящие приключения и опасности после того, как долгие годы томился в Сонии и был вынужден участвовать в политических играх, вмешиваться в заговоры. А теперь что?! Скажи мне, Оанн, почему моя жизнь превратилась в зловонное болото?!

– Я… не понимаю вас… – пролепетал Оанн и аж сам отпил.

– Да я чувствовал себя даже не ручной псиной эрда, а его личным хорьком-талисманом!!! Ни я, ни стража были там совершенно не нужны! Как же я теперь понимаю злость Вильны! Да он же всё сделал сам, потратил на это минут пятнадцать, а потом просто попросил солдат прибрать тела дарвельцев!

– Вы… вы хотите сказать, что он освободил Эрьяру, разбил вражескую армию и убил дарвельского наместника за… пятнадцать минут?

– H`aidgel vae, да!!! Это было просто отвратительно! Я чувствовал себя не полезнее кучи blathien! А теперь я подрабатываю его пузырьком с лечебным снадобьем – и в этом вся моя роль! Да ему вообще не нужна никакая помощь! Я был там настолько не нужен, что можно было сесть и расплакаться! Я годами мечтал о том, как буду освобождать Эрьяру, а что я получил?! Reh’z по лбу я получил!

– Господин Нуска, не ругайтесь так… громко, – невнятно пробормотал Оанн и склонился к своей кружке с элем, спрятав за ней лицо.

– Как тут не ругаться? Нет, это просто невыносимо… Да, теперь я прекрасно понимаю, почему Вильна чуть ли не умоляла меня продлить эрду жизнь, но… Нет, это просто безумие. Я не удивлюсь, если к вечеру они освободят от дарвельцев весь Скидан.

– Вы не поехали вместе с ними?

– А что мне там делать?! Эрд ни разу даже не потерял контроль над своей силой, хотя несколько лет провалялся трупом в гробу! Вернётся – подлатаю его, и всё.

Нуска выдохнул и продолжил пить. Между пинтами он выкуривал по одной трубке, а затем пил снова. Пил и пил до тех пор, пока его не начало покачивать даже сидя на стуле.

– Господин Нуска, какая ваша комната?

– Справа наверху, – пробурчал лекарь.

Со вздохом преданный Оанн потащил Нуску вверх по лестнице. Лекарь висел на нём мешком, перекинув руку через его плечи, и смотрел в расплывающиеся скрипучие ступени. Он хотел то расплакаться, то разнести весь трактир, а затем мысли в его голове всегда сходились на том, чтобы просто лечь…

– Спите, господин, скоро поездка в Фасид. Она будет очень трудной для вас, но вы справитесь.

Нуска вздохнул и закутался в одеяло.

Через пару дней вернулся эрд вместе с отрядом. Никто не пострадал и не получил ни одной царапины, однако сам Син казался самым измученным в мире правителем на предсмертном одре.

Нуска отругал всех солдат, отругал Вильну, а затем принялся лечить эрда в своей же комнате в трактире.

– Эй. Дворца у вас больше нет, так?

– Он был уничтожен