Конфедерат. Имперские игры. Война теней - Владимир Поляков

хоть и груб, но умён и, что хуже для нас, прагматичен. Он станет искать прежде всего выгоду для своей империи, а России выгодно дружить не с нами или вами, а с Америкой. Этого надо избежать, влияя на кронпринца Николая. Умно влиять, заставив его прекратить ссоры с отцом. Да, Виктория, вы как всегда мудры и проницательны, указав на это. И светлейший князь Горчаков с его умением дипломата и интригана способен будет вылепить из принца то, что нам требуется. Жаль, это займёт не один год.

Время. Все четверо собравшихся понимали, что это хоть и крайне важная незримая субстанция, но умение ждать и готовиться к нужному моменту необходимо для тех, кто чувствует себя вершителями мировых судеб. Цесаревич Николай же – добыча, для загона которой не жалко потратить даже несколько лет. А потом, как следует постаравшись, надеть на этого дивного зверя красивый ошейник и использовать в собственных интересах. Например, против той же Пруссии, может Австрии… да и набирающая мощь Американская империя не нравилась ни Наполеону III, ни Виктории.

Оставалось решить лишь то, каким именно образом придётся договариваться с важнейшим инструментом высокой политики двух империй – с князем Горчаковым. Не тот случай, чтобы действовать через посла. Подобное могло осуществиться с кем-то менее значимым и более привыкшим подчиняться, но только не с русским канцлером, который даже на собственного императора ухитрялся влиять и считать это чем-то само собой разумеющимся. Требовалось присутствие кого-то более значимого и в то же время по существенному поводу. Не выглядящему надуманным, дабы не вызвать у умных людей подозрений.

Они, подозрения, и без того могли возникнуть из-за самого факта встречи Виктории и Наполеона III. Пусть истинные причины и постарались замаскировать заключением новых торговых договоров и координацией действий по разделу той части мира, которая ещё не была освоена европейскими державами, но… Всегда лучше позаботиться о дополнительной безопасности своих замыслов.

Варианты перебирались один за другим, но почти сразу отбрасывались или как чересчур сложные, или как недостаточно надёжные, а чаще как сочетающие сразу два недостатка. Наконец, французского императора осенило.

– Дочь русского императора. Она ещё ребёнок, но и моему Эжену даже десяти нет. Если я пошлю Морни или Жозефа с намёками на желание заключить в будущем такой брак – это не вызовет подозрений. Удивление, но и только.

– Морни, сир, – высказался Валевский. – Жозеф может не справиться, а Горчаков чересчур опытен и способен вытянуть из нашего Плон-Плона больше, чем нужно.

Наполеон лишь улыбнулся. Жозеф, по прозвищу Плон-Плон, сын бывшего короля Вестфалии Жерома Бонапарта, и впрямь не являлся лучшей кандидатурой для столь тонкой работы. Другое дело его сводный брат Морни. Этот действительно в состоянии передать Горчакову нужное и при этом скрыть лишнее, не предназначенное для ушей русского канцлера. В частности, и тенью эмоций не выдать знание о достигнутых между ним, императором Франции, и королевой Викторией договорённостей, касающихся совместных планов относительно России и её дальнейшей судьбы.

Полная, абсолютная секретность! Дело всё в том, что насколько Горчаков обожал Францию и всё с ней связанное, настолько же он не любил Британию. Потому известие о совместных планах и действиях этих двух держав могло вызвать у вроде бы явного и однозначного франкофила… не совсем нужные реакции. Душа человека потёмки. А уж русская душа тем более. Претендующие же на её понимание европейцы… многие бросали это сложнейшее дело, другие продолжали пытаться, становясь в результате то полными ненавистниками России, то её частью. И по какому именно пути пойдёт тот или иной экспериментатор, было невозможно предсказать.

Что до Виктории, то она понимала и возможную эффективность предложенного Наполеоном III плана, и имеющиеся риски. Не для Франции, а для британских интересов. Беспокойства не было, поскольку как манипулировать этими Бонапартами, она уже знала. Для начала следовало дать им возможность почувствовать себя самыми умными и прозорливыми, а потом, не жалея приятных слов и уступая во второстепенных вопросах, повернуть ситуацию в нужное для Британии русло. И у неё уже были сразу два… нет, три варианта для разных случаев. Какой-нибудь да окажется приемлемым для британских интересов и лично для неё.

Глава 5

Июнь 1864 г., Нью-Йорк

Не скрою, мне было весьма и весьма любопытно сравнить тот Нью-Йорк, который я многократно видел на экранах сперва телевизоров, а потом и компьютеров, с Нью-Йорком нынешним. Сказать банальные слова «небо и земля» было бы большой ошибкой. Очень большой! Этот Нью-Йорк не обладал сотнями небоскрёбов и множеством горящих разноцветными огнями в ночи реклам, по его дорогам не проносились тысячи автомобилей. Да и такого огромного количества людей не наблюдалось. И вместе с тем… Нынешний город выглядел действительно живым, а не уродливым кадавром, сшитым из стекла и бетона, людей и окололюдей, больше напоминающих что-то полувнятно мычащих зомби. Нет уж, лучше не поганить красивый покамест город тем уродством, которого я в избытке насмотрелся. Я сейчас ни разу не о техническом прогрессе – тут ему моя абсолютная поддержка, – а именно об обезличивании, множестве оттенков серого, которые всё равно проглядывают из-под внешнего слоя самой яркой краски.

Разрушения, случившиеся во время обороны города? Если ну очень внимательно присмотреться, то можно было обнаружить кое-какие следы. Это не считая нескольких мест, где «эхо войны» оставили специально. В частности, парочку сожжённых полицейских участков так и не восстановили, сделав из них этакое напоминание о том, что бывает, когда охамевшие в край как бы стражи порядка начинают прессовать нормальных людей, выполняя напрочь дурные распоряжения властей. По той же причине и следы от пуль на стенах городского арсенала также не стали заделывать. Пусть видят, пусть помнят.

Зато сам город цвёл и пах во всех смыслах этого слова. Многочисленные клумбы с цветами, аккуратно подстриженные деревья и тем более газон словно бы контрастировали с теми же пригородами Ричмонда, перенасыщенными сталеплавильными и прочими заводами. Тут воздух был реально чистый и свежий уже по той причине, что Нью-Йорк как был городом больших денег, так им и оставался. Банки, страховые компании, маклерские конторы, иные деловые компании, занимающиеся получением прибылей из самых разных источников, если они являлись хотя бы близкими к законным. Ну а если кто-то пытался зайти слишком далеко… Полиция – не старая, разогнанная чуть ли не целиком, а новая и куда более понимающая в своём деле – быстро ставила таких умников на место. Большие штрафы за первое прегрешение. Те же штрафы, совмещенные с реальной отсидкой за случившийся рецидив. И никакие попытки выставить вместо себя