Пилот особого назначения - Клим Жуков

— Давай, Андрей, я покараулю, гуляй спокойно, — сказал мой друг, словно услышав предательские мысли, что, впрочем, было нетрудно.

Километровая громада изломанного и измученного металла. В ней еще жила былая слава. Но это был остаточный фон, которым доступно любоваться ксеноархеологу через тысячу лет, но не мне, который помнил «Левиафан» в активной фазе, когда от его появления и вопля «Игнис санат» в эфире трепетали все коммерсанты Тремезианского пояса!

Но — отставить лишние мысли!

Я нашел ближайший к грунту люк. Им оказался вывороченный с мясом шлюз катапульты. (Вот было бы смешно, если бы мне пришлось лезть в разлом прочного корпуса, через все убойные бэры двигательного отсека!)

Хороший скафандр «Гранит»! Я имел шанс убедиться в этом еще на Шварцвальде, когда на своих двоих улепетывал от группы захвата «Эрмандады» — ох каких натасканных ребят!

Путь мой лежал через такие знакомые и теперь уже навсегда мертвые коридоры корабля.

Ваш неумелый рассказчик топал в ходовую рубку, то есть на главный командный пункт, в центральный отсек. Хорошо, что сия тропинка мне так знакома!

«А Ревенко-то молодца! Сообразил кого послать! Не Комачо же! А Румянцева, который, скотина пиратская, эти палубы исходил вдоль и поперек!»

Скотина пиратская, между тем, добралась до капитальной переборки центрального… Ну и как будем связываться с Ивановым? Если он, конечно, живой.

Массивные ворота целы. Переборка тоже. То есть надежда в комплекте.

А чего я думаю?

Разъем наручного планшета — в маму терминала на переборке. Энергия на борту по нулям, но радиоизотопных батареек аварийного питания должно хватить лет на двести.

— Вызываю товарища Иванова! Вызываю товарища Иванова!

Молчание.

— Вызываю живых, мать же вашу в маршевую дюзу! Отзовитесь! Отзовитесь! Здесь Румянцев, Эскадрилья Особого Назначения! Есть кто живой?! Ау!

И тут…

— Андрей?

— Я.

— Андрей, рад слышать.

— Товарищ Иванов?!

— Уже шестой десяток, как товарищ Иванов!

— Э-э-э… А мы вас спасать прилетели.

— Спасибо!

— Саше спасибо, мы тут так, простые исполнители. У вас…

Мысль (гадкая): вдруг они без скафандров?! Тогда без осназа и спецоборудования хрен вытащишь их оттуда! А очень хочется быстро и прямо сейчас. Надо объяснять почему?

— Открываем ворота. — Иванов, как всегда, проницателен. — Мы все в снаряжении. Как там радиационный фон?

— Фонит сильно. Люксогеновый утилизатор разрушен.

— Ладно. Антираду скушаем.

Ворота поползли вверх. Надо же! Аварийное питание пашет!

Иванов. Он. В своей статусной серебристой «Саламандре». Экипаж. Сколько их ушло с Грозного? Девятнадцать мужиков. Один, два, три… десять, восемнадцать.

— Все здесь?

— Нет, Андрей. Палыч погиб в двигательном. До последней секунды пытался маршевые запустить.

— Вечная память.

Один, всего один. Дешево же вышло. Расскажи это семье, кретин…

Пока ждали «Кирасир» — почти обделались.

Одного Иванова я снял бы на планетолете. А еще семнадцать парней? Так что пришлось кочумать до прилета спасателей. Три часа. Три часа на чужой планете. Планете чужих.

Нервы. Как струны арфы. Их перебирала ситуация и Ревенко из стратосферы.

— Вы не поверите, что я вижу! — заорал он в эфир так громко, что мы подпрыгнули.

Третий час исходил нетерпением, и тут такие вопли!

— Они! Они стартуют!

— Кто «они»?! Доложи по-людски!

— Да они же! Товарищ Иванов! Ягну!

— И что нам прикажешь делать? Станцевать канкан?

Только это и оставалось. Если бы ягну нас не проигнорировали…

Прямо над моей чоругской машиной четким строем прошли восемь паладинов. Медленно, будто разглядывая, кто это пожаловал? Уверен: разглядывали. Сволочи синеголовые…

И ничего. Сделали круг почета и убрались.

Машины в стратосфере и на орбите вниманием тоже не обделили. Вокруг прогулялись. Не тронули. Надо думать, с чоругами у них полный мир и любовь. Взаимопонимание и сотворчество.

Блин… Страшно-то как! Залп. Всего один залп пушек, стреляющих антиматерией, и мы обратились бы в облака нейтрино, фотонов и прочей элементарной дряни.

Вернувшись на «Дзуйхо», Иванов потребовал чаю. Крепкого, черного, без сахара.

А мы с Сантушем заперлись в каюте и пили до полной перезагрузки мозга.