Врата скорби. Последняя страна - Александр Афанасьев

— Разве ты сам строг в соблюдении шариата? — в упор спросил один из шейхов

— Конечно — принца Касима этот вопрос совсем не смутил — я живу трудом своим, я даю саадаку^[3] и плачу положенный закят и встаю на намаз…

Тут был один нюанс. Шейх спрашивал совсем о другом: строг ли ты в соблюдении шариата в том его прочтении, какое существует в горах, где шариат — прилюдно переплетен с местными традициями и обычаями. Но шейх — не мог спросить такое в лицо, потому что принц тотчас же обвинил бы его в бида’а, привнесении новшеств в ислам. Принц же — отвечая, имел в виду тот ислам, который принят в цивилизованных и даже полуцивилизованных местах: ислам, гласно и негласно продвигаемый Россией. Ислам со строгой иерархией, ислам, прежде всего нацеленный на поиск себя в исламе и самосовершенствование, ислам, не отвергающий никого, даже порой женщин^[4]. Но в этом исламе — не было места боевым дружинам, действующим «от имени Пророка», не было места джихаду, объявляемому полусумасшедшими проповедниками, не было места терроризму.

— Но ты даешь деньги в рост… — сказал тот же шейх

— Кто сказал такое? Разве ты видел, как я даю деньги в рост? Ты — брал у меня деньги в рост?

Шейх промолчал, не желая опозориться.

— Шариат запрещает ростовщичество, но вовсе не запрещает торговлю. Скажем, я покупаю товар в Багдаде по одной цене, привожу и продаю его по другой. Это мубараха, разрешенная шариатом сделка с товаром. Разве не так делали все купцы, даже и при Пророке Мухаммеде, да благословит его Аллах и приветствует. А если кто-то приходит ко мне и говорит, что хотел бы торговать моим товаром, но у него нет денег — и при этом, он честный и порядочный человек — я просто продаю ему товар дороже с тем, что он продаст его и расплатится со мной из тех денег, какие он за него выручит. А как только он накопит денег и сможет покупать у меня товар с расчетом сразу — я сбавлю ему цену. А если кто-то приходит и говорит, что хочет построить корабль — я даю ему деньги и говорю — строй, но как только корабль будет построен, ты будешь мне платить столько с каждого рейса и так, пока не заплатишь столько то. А как только заплатишь — корабль твой. Что же в этом плохого? Без этого — не было бы торговли.

Шейхи трясли седыми бородами. Примеряли все на себя, на свой народ. Пытаясь понять, как придется жить им в новом мире…

— Но так — ты получаешь лихву.

— Разве? Нет, я получаю достойное вознаграждение за свой риск, и свой скажите — разве нет такого, что между купцами есть братства. И они складываются деньгами на случай, что если у кого-то из братьев разграбят караван, или если его обманут на базаре — он смог бы начать торговлю с этих общих денег. Пора понять, что деньги — меняют этот мир. У русских хорошие деньги и хорошие товары, и сами они честные люди.

— Но русские неверные!

— Не более чем мы — снова ударил по больному принц — они честные и достойные люди. И всегда платят то, о чем договорились.

Разговор — топтался на месте. Каждая сторона — пыталась прощупать другую…

— Мы знаем… — снова начал шейх Муслим — что ты нанял много людей, и что они ведут войну против нечестивого Абу. Что эти люди — неверные, и что многие из них — даже казаки. Мы хотим, чтобы ты сказал нам, что ты хочешь сделать, вернуть себе трон?

— Да — сказал принц — я хочу вернуть себе трон. Если вы — не взбунтовались против нечестивца, не прогнали его и его злонамеренных людей — я нанял хороших воинов. И верну трон по праву сильного…

Шейх Муслим сделал неопределенный жест рукой

— Но ты не обращался к нам за помощью. Вместо того чтобы прийти к нам с чистым сердцем и сказать о своих намерениях — ты послал на нашу землю чужаков! Неверных!

— А разве это не ваш позор, что вы не восстали против нечестивой власти т’агута? Неужели вы не видите, что он творит? Неужели вы не слышали о том, как он пьет харам, неужели вы не слышали, как он убивает, как он творит харам с детьми. Клянусь Аллахом, я долго ждал того, что кто-то из вас придет ко мне, вашему законному наследнику и скажет: о, Касим, наш народ стонет под бременем несправедливости, изнывает под гнетом тяжких податей, наш народ не видит больше будущего для своих детей — помоги же нам! Разве вы не знали, где я живу? Разве я жил за семью морями? Нет, я жил в Адене и любой из вас мог прийти ко мне. Но нет, вместо этого, вы терпели несправедливость и поклонялись т’агуту и вот, Аллах наказал вас, так же, как он наказал меня преждевременной смертью моего отца. Разве не сказано:

— Мы предсказали сынам Исраила в Писании, что они дважды произведут бесчинства в Иерусалиме, каждый раз творя несправедливость, беззакония и притеснения, забыв о предписаниях Торы, убивая Пророков и развратничая. Распространится ваша власть, и вы будете чрезмерно высокомерными и несправедливыми.

— Когда пришло к вам время наказания в первый раз за сотворённые вами бесчинства и несправедливость, Мы ниспослали на вас Своих рабов, сильных, обладающих большой мощью, которые прошлись по всем местам и проникли в каждое жилище, чтобы убить вас. Так было выполнено Наше обещание наказать вас.

— Когда вы перестали бесчинствовать и творить несправедливость, образумившись, и стали проявлять смирение перед Богом, Мы помогли вам победить тех, которых Мы послали против вас, даровали вам богатство и сынов и сделали вас народом более многочисленным.

— Мы сказали вам: "Если вы будете вершить добродеяния и поклоняться Аллаху, то вы принесёте пользу себе в ближней жизни и в жизни дальней, а если вы будете совершать злодеяния, то этим только навредите самим себе. Когда настанет для вас срок наказания во второй раз за бесчинства и несправедливость, Мы направим ваших врагов против вас, чтобы они причинили вам такой вред, который оставит следы унижения, бедствия и горя на ваших лицах. И последствием будет то, что они войдут в Иерусалимскую мечеть и разрушат её точно так же, как они вошли в неё в первый раз и разрушили. И уничтожат они всё, над чем возьмёт верх их сила.

— Может быть, ваш Господь простит вас после этого ещё раз, если вы раскаетесь. Но если и после этого вы будете продолжать бесчинства, то Мы опять накажем вас и сделаем ад темницей и пристанищем для неверных^[5].

Принц свободно цитировал Коран, говоря на языке тех из людей, что пришли к нему. И его слова — были в их глазах намного убедительнее слов, которые говорили англичане. И посулов, которые давали англичане — ведь посулы англичан касались жизни земной, а принц говорил — о Часе и о Суде. О воздаянии.