Кластер - Дмитрий Захаров

– Что-то нашёл? – оживился жираф. – Проход? Ещё какие-то?

– Ты позови, – уклончиво ответил медведь. – Расскажу же вот-вот.

Руслан недовольно топнул копытом, но промолчал. Задумчиво покачался, будто его трепало сильным ветром, и вдруг резко унёсся куда-то направо – наверно, к Ларе.

Дольше всех ждали Джека. Даже попугай приковылял, а щенка всё не было. Когда он наконец примчался со стороны ванной, динозавр уже яростно лупил по полу хвостом, а Лара достала из шляпки пяльцы и вышивала. У щенка были дикие глаза, одно ухо мокрое, а голос опять почти не слышен. Правда Джек этим уже никого не удивляет.

Три робота, два зайца, жираф, попугай, щенок и динозавр. Плюс Лара.

– Говори-говори уже, – крикнул синий заяц, аж подпрыгивая от нетерпения, – все же теперь. Давно все уже. Говори!

Сёма сделал вид, что не обращает на него внимания, и стал разглядывать свою лапу. Она плоская, с еле заметными жилками ниточек, на пальцах кружочки из кожзаменителя, и ещё один побольше внизу ладошки… А заяц всегда спешит. Торопыга. И никак не получается запомнить, как его зовут – он же в японской серии должен был выпускаться. Второго зовут Лека, а этого… Как-то на «к», что ли. Вот был бы он «Костя» – и всё понятно, а то морока одна.

– Сёма, это уже надоедает, – подала голос Лара. – Хватит твоего театра. Можно пройти или нет?

Лара, конечно, не глупый заяц. Лара настоящая. Но она тоже не понимает. Тут нельзя говорить сразу – это даже оловянные знают. Надо приготовиться, надо чтобы все почувствовали этот… Как же его… Момент. Да-да, так он называется. А как же они почувствуют, если Сёма сразу станет говорить?

– Я сейчас уйду, – предупредил Руслан.

– Владимир Кириллович, позвольте засвидетельствовать! – зло выкрикнул попугай.

Он всегда это говорит. Вместо речевого блока у него минидиск с записью – поздравление и стих. Только по тому, как попугай выбирает слова, и можно понять, что́ он сейчас думает.

Сёма вздохнул.

– Вы просто какие-то метранпажи, – сказал он, задрав глаза к потолку.

Никто не стал уточнять, что́ он имеет в виду.

– В общем, так, – сказал Сёма, немного растягивая слова. – Проход есть. Очень слабый, меркнет местами, но есть. Я нормально сходил и туда, и обратно. И копошиться нечего – дальше будет только темнее. Сегодня надо собираться. – Он подумал и добавил: – Без всяких.

Один из роботов принялся ездить взад-вперёд. Заволновался, видимо. Зайцы совсем встали на уши: разгалделись и распрыгались.

– А что с Яшей? – спросила Лара. – Для динозаврика там нормально?

Сёма кивнул. Уверенно так, со знанием дела.

– …В этот прекрасный вечер! – одобрительно крикнул попугай.

– Битые квадраты будем фонариками подсвечивать, – продолжил Сёма, – и тогда пройдём. Только сразу два надо.

– У нас всего один, – зачем-то сказал жираф. Все и так знали.

Под потолком хрустнуло, и собравшиеся задрали головы – трещина от солнца к сводам Дома расползлась ещё сильнее. Теперь она уже не казалась маленькой паутинкой. Чёрная грибница подъела всё пространство вокруг светила, и солнце выглядывало будто бы из огромной тёмной тарелки. От этого небо стало ещё ниже.

– Ой, – прикрывшись ладошкой, всхлипнула Лара.

– Это всё конец верхнего света, – шёпотом сказал Руслан. – Орфей его обещал.

Сёме трещина тоже не понравилась. Не вовремя она. Лучше бы завтра или вообще потом. Но он бодро крутанул головой и снисходительно посмотрел на остальных: мол, что вы, в самом деле, как трусливые мыши. Ему следует именно так смотреть. Он же командир.

– Надо идти к оловянным, – сказал он, не дожидаясь, пока обитатели Дома насмотрятся на обновлённое небо.

Красный заяц испуганно забарабанил лапой.

– Не надо. Без толку. Они не дадут, – запричитал заяц, который на «к». – Давайте так.

– Нет, – отрезал Сёма, – так не выйдет. Нам фонарик нужен. Руся, идёшь со мной?

Жираф выглянул из-за Лары.

– Мы уже говорили, – сказал он, – мы слабые. Оловянные не любят слабых. Они разговаривать не будут.

– Мы будем не разговаривать, а меняться.

– Меняться? – удивился Руся. – Чем меняться?

– Это секрет, – строго сказал Сёма. – Там узнаете.

Динозавр раздражённо рыкнул и саданул хвостом так, что вокруг началось маленькое землетрясение. Один из роботов упал, и два других принялись его поднимать. Соломенная шляпка Лары съехала набок, и кукла огорчённо вздохнула.

– Ах, Семён, – произнесла она укоризненно, поправляя причёску, – сколько уже можно? Это совершенно не нужные тайны!

Но на сей раз Сёма не поддался. Есть план, и он будет всё делать по плану. Хотите идти – пожалуйста. Не хотите – дело ваше. Он и один справится. Вернётся и скажет: фонарик лежит на пороге восьмой комнаты, можете забирать. И всем станет стыдно. А он накинет на шею шарф и пойдёт вперёд, не оглядываясь. И пусть тогда бегут следом и просят прощения.

Сёма так замечтался, что даже закрыл глаза. Он стал представлять себе весь путь до Комнаты мальчиков, и вспомнил его довольно подробно. Вот только неясно, как в одиночку через баррикаду на пороге перелазить. Там обычно подсаживает кто-то. А если никого не будет…

Препирательства и бессмысленные разговоры всё не кончались. Сёма уже окончательно собрался идти один, когда к нему вдруг подошёл Джек и уселся у самых лап. Он что-то пробормотал, но разговорный блок снова не сработал. Все враз замолкли, а Сёма погладил щенка по голове.

После этого захотел идти динозавр Яша. Он проковылял через всю площадку и встал за спиной Сёмы. Маленький медведь слышал, как он фыркает и посвистывает. А в последний момент вызвался и Руся. Он начал болтать что-то высокопарное, но Сёма не слушал. Он сгрёб жирафа за шею и прижался к его смешной пятнистой шкуре из кожзаменителя.

Выходить решили ещё до выключения солнца.