Зотерианец: Зов Крови - Юрий Стерх

Я понимающе кивнул и полез за бумажником.

— Не, брат, сам справлюсь, — заулыбался Серёга и вслед за Палычем вылез из машины.

Мои спутники появились минут через сорок в сопровождении какого-то молодого парня, толкавшего перед собой грузовую тележку, доверху заполненную разнообразной снедью.

Палыч весь красный с глазами навыкат пер раздувшийся до неприличных размеров рюкзак, а Сергей нес в руках арбуз и крупную продолговатую дыню.

Но, несмотря на тяжести, настроение хорошее, идут оба и посмеиваются. Палыч на ходу отпускает какие-то реплики, а Серёга хохочет во всё горло да так заразительно, что некоторые отдыхающие, мимо которых они проходили, оборачивались и тоже начинали улыбаться.

Загрузив все покупки в багажник, мы расселись в машине.

— Ну, значица так, Николаич! Развертайся и поехали в обратку. Я там покажу, где надо свернуть, — сказал Палыч.

Тяжелая машина, рыкнув мотором, развернулась через сплошную полосу и понеслась по трассе в сторону поселка, из которого мы недавно забрали нашего проводника.

Минут через десять быстрой езды Палыч вновь привлек наше внимание.

— Сейчас притормози и вон там сворачивай налево. Смотри, не прозевай! — Палыч указал рукой на еле заметный съезд с дороги.

Дальше пошла грунтовка. Пару километров еще ничего, а потом началось настоящее сафари с промоинами, спусками, подъемами и даже небольшим каменистым бродом через почти пересохшую речку в полтора метра шириной. Вскоре дорога выровнялась и повела нас через небольшой, но довольно густой лесок.

— Места эти древние, — Палыч чуть коснулся моего плеча, — тут люди жили с самых дремучих времен. Здесь недалече даже фундамент древней крепости сохранился, правда, ежели не знать, где искать, то и не найти ничего. Камни и камни.

У меня от его слов сердце в груди забилось чаще. Может, это и есть остатки того храма, о котором упоминал на золотых пластинах сам Фобос — внук Зевса? Вполне даже может быть!

Последние сомнения отпали. Я на месте.

— Ну вот он ваш Рыбачий, прибыли! — как-то невесело воскликнул Палыч, после того как мы выехали из леска.

Невдалеке из-за холмика появился полуразваленный, давно заброшенный дом. Я окинул взглядом местность вокруг. Да уж… Этот хуторок производил самое что ни на есть удручающее впечатление. Заваленные заборы, покосившиеся дома. Всё вокруг заросло бурьяном. Из двенадцати более-менее целых домов я насчитал только три. На фоне общей разрухи эти имели хоть какой-то жилой вид.

— Правь вон туды, — Палыч указал пальцем на небольшой, самый ухоженный домик с низким зеленым заборчиком.

— Собаки на хуторе есть? — задал я волнующий меня вопрос.

— Ну а як же! Конечно, есть. Куды ж без них-то. А шо?

— Да нет, ничего, — вздохнул я и вышел из машины.

За домом раздался истеричный собачий лай, затем быстро удаляющийся визг, и тишина. На шум из дома вышла полноватая невысокая старушка в повязанном на голове цветастом платке.

— Витя, это ты? — старушка приложила ко лбу руку козырьком. — С кем это ты там?

— Я, баб Фрось! С друзьями я, погутарить с тобой хотят.

— Со мной? Ну, заходите тогда в хату, на улице ветрено сегодня.

В хате было прибрано. Всё чистенько, ни пыли, ни грязи, всё расставлено по своим полочкам, старенький цветной телевизор накрыт кружевной салфеткой, на столе маленький букетик полевых цветов. В красном углу стоят старые, потертые от времени иконы, горит тоненькая восковая свеча.

— Баб Фрось, мы тут тебе гостинцев привезли, скажи, куда сложить-то.

— Ого, куда же мне столько-то?

Старушка развела руками, увидев, как Серёга с Палычем расставляют на кухонном столе консервы, свежие овощи, фрукты и разнообразную крупу.

— Ладно уж, поделюсь потом с этими алкашами, — сказала она.

Дышала баба Фрося тяжело, с хорошо слышимым присвистом в груди. Красноватый цвет лица, синева вокруг губ и под глазами выдавала нешуточные проблемы с сердцем, да и пробитая насквозь во многих местах аура подтверждала это.

Старушка подошла ко мне, взяла меня за руку и, задрав голову, попыталась заглянуть мне в глаза.

— Ого, ну и здоровенный же ты, паря! Да и… непростой ты… Шарика ты шуганул?

— Не знаю, — удивленно проговорил я. — Не видел я никакого Шарика.

Старушка покладисто кивнула. Затем вяло махнула рукой и указала на другую комнату.

— Пойдем, там погутарим. Пока они тут управятся, мы с тобой и потолкуем.

Мы зашли в небольшую комнатушку, в которой от моих габаритов стало как-то уж очень тесно. Баба Фрося уселась на крепкий стул с подлокотниками, а мне предложила сесть на прочную с виду табуретку.

— Ну, слушаю тебя, гость мой необычный.

Она подняла глаза и посмотрела на меня удивительно ясным и чистым взглядом.

— Чем же я необычный-то? — немного стушевался я. — Гость как гость.

Баба Фрося внимательно посмотрела мне в глаза, затем, легко согласившись, кивнула.

— Ну, пусть будет так! Так зачем тебе бабка старая понадобилась-то?

— Хочу присмотреться к этому месту. Может, дом куплю. Никто не продает?

Старушка удивленно подняла брови и с усмешкой глянула на меня.

— Так вон, паря, почти все дома заброшенные стоят, заселяйся да живи, кто тебе мешает. Только вот документы справь у властей, да и всё. Думаешь, у Валерки с Петровичем дома лучше, что ль? Такие же развалюхи, как и те…

Она как-то грустно усмехнулась и поправила узелок косынки под подбородком.

— Круглый год только одна я здесь живу, а эти два ухаря… Они сюда только на лето приезжают. Сдают свои дома туристам — тем и кормятся.

Баба Фрося мягко улыбнулась.

— А сами-то они в это время в доме у Чубаровых живут, — бабка снова тяжело вздохнула. — Нет тех уже никого. Ирину-то, подругу мою, на погост года четыре как снесли, вот теперь эти олухи и живут там, пока туристы ихние дома занимают. Да вот только в этом году мало гостей-то! Пару семей всего-то и было за всё это лето, пожили по пару недель и всё! Потом эти дурни… Как их? — старушка скривилась, пытаясь что-то вспомнить. — Летают еще.

— Планеристы? — пришел я бабе Фросе на помощь.

— Во, точно, они! Но их-то года два как уже нет, нашли себе, наверно, другое место.

— А что так мало отдыхающих-то? Вроде море, свежий воздух, лишних людей опять же нет. Лесок вон недалеко.