Авиатор: назад в СССР 6 - Михаил Дорин

До стоянки всё-таки доехал. Даже двигатель не выключился.

Уже после того, как открыл фонарь, я снял перчатки и глянул на свои руки. Ладони покрылись гусиной кожей, после таких потовыжимающих полётов. Жаркое солнце стало припекать мгновенно. Вот щас бы в баньку, да на топчан полежать.

— Что с Буяновым? — крикнул я Валере, который приветствовал меня взмахом руки. Он уже был в одном комбинезоне, а снаряжение тащил в руках.

— Всё нормально. Везут его. Пара царапин и оглох, говорят, слегка. Не переживай! — крикнул мне Гаврюк и пошёл в сторону высотного домика.

Уже хорошо, что всё хорошо. Теперь буду готовиться выслушивать за сверхзвуковой проход.

— Сергеич, как аппарат? — залез на стремянку Дубок, помогая мне снять с себя шлем.

— Во! — показал я ему класс, подняв большой палец вверх. — Правда, я бы пневматики поменял. Стёрлись уже.

— Когда ты только успеваешь! — похлопал меня по плечу мой техник, чуть не отбив его своей мощной ладонью. — Чуть не забыл, — сказал Дубок, протянув мне конфету.

— Добре, Елисеич!

— Тут девчонка приходила, Сергеич. Ждала тебя, я ей сказал, что ты скоро будешь. Переживала за тебя, — сказал Дубок, вынимая меня из кабины.

Первая мысль была, конечно, об Ольге. Хотелось бы мне думать, что её утреннее поведение было просто связано с подъёмом не с той ноги и накопившейся усталостью.

— Она в кабинет пошла? — спросил я, расстёгивая подвесную и расслабляя ремень кобуры.

Дубок слегка задумался, а потом расстроено покачал головой.

— Не про ту думаешь, Сергеич. Новая девчуля. У неё ещё пальцы розовым подкрашены, — ответил Дубок, намекая на маникюр Ани.

— Жаль. Я уж подумал…

— Оленька наша в госпитале. Там раненых много опять. Слух пошёл, что не совсем всё по плану пошло. Много потерь…

Не успел договорить Дубок, как рядом с самолётом, появился Бажанян. Мокрый, злой и с двумя сигаретами во рту.

— Родин-джан, почему на мою задницу сыплются шишки из-за тебя? — воскликнул он.

— Товарищ подполковник, не понимаю о чём вы.

— Ай, чтоб у тебя дети также отвечали, когда ты их ругать собираешься. Вот, мамой клянусь, был бы ты моим сыном, ремнём бы по твоей волосатой заднице отработал, — и ведь высунул поясной ремень Араратович, чтоб продемонстрировать свои намерения. — Тебе же сказали уходить!

— Тигран Араратович, так я ж вам хочу сказать, что…

— Ты мне без вот этих отмазок — отказ у тебя был, связь пропала, в развороте ты был, налёт набирал, — продолжал махать передо мной ремнём Бажанян. — Там что, опять духи шли?

— Вообще-то, да, товарищ подполковник.

Тут у Бажаняна закончились аргументы. За такое ругать он точно не будет.

— Тогда кнерек! Аргели тебе от меня, — сказал Бажанян, в своих словах употребив «уважение» на армянском. — Пойду за тебя нагоняй получать. Вот ты молодец! И виноват, и красавчик оказался! Был бы женщиной, к себе бы пригласил на коньяк.

Если честно, немного непонятно. И похвалил, и вздёрнул, и пошёл дальше! Кто этих командиров разберёт.

Я рассказал Дубку, что нужно на самолёте более тщательнее проверить. В этом полёте мой МиГ-21 испытал много потрясений. Больше, чем за предыдущие годы эксплуатации.

Тем временем, покой нам только снился. К 15.00 мы сделали ещё по три, а кто-то и четыре вылета. Не успеваешь прийти в прохладный класс, как уже кто-то кричит по громкоговорящей связи с КП. Мол, такой-то и такой-то навылет. Быстро получаешь задачу от штурмана, выдают тебе фотопланшет, наносишь себе на карту цель и бегом на борт.

Ходили на задачу парами и звеном. В районе работы, как по мне, так полная неразбериха. Руководитель операции с борта Ан-26 говорит одно, а ПАНовец даёт целеуказания совершенно другие.

Естественно, веришь авианаводчику. Ему виднее с переднего края. Однако, это не освобождает нас от постоянного недовольства начальства. В эфир только слышно, какие мы чудаки на букву «М».

После крайнего вылета, погода начала портиться. Пыльная буря подошла к аэродрому.

— Похоже, можем расслаблять булки, Серый? — сказал Паша Мендель, догоняя меня на магистральной рулёжке по пути к зданию высотного снаряжения.

— Там ещё много кого надо пришибить, — сказал я и начал ему рассказывать, где ещё видел позиции моджахедов.

— Отработаем. Побереги силы. Кстати, ты слышал, что стартовый домик у нас теперь назвали «Сокол»? — улыбнулся Паша, указав на построенное из бомботары строение на другом конце стоянки.

— Потому что находится, как и аэродром «Сокол» на Сахалине, то есть он очень далеко? — посмеялся я.

— Неа. Завод в Горьком же авиационный.

— Ну, так-то да. Кстати, ты Вещевую не видел сегодня? — спросил я, заходя в здание.

Паша только рассмеялся в ответ. Как будто я ему анекдот рассказал, а не серьёзный вопрос задал.

— Не видел, Серый. А что случилось?

— Да… медосмотр-то надо пройти квартальный. Потом ещё от полётов отстранить может, если не пройду вовремя.

— Интересное у тебя название для свидания. Никто не догадается!

— Не обязательно кричать о наших отношениях с ней, — тихо сказал я, дёрнув Пашу за плечо. — Я, надеюсь, ты меня понял?

— Серый, ты думаешь про тебя и Вещевую никто не знает? Я сам Барсову бутылку «Советского» проиграл, когда ты вчера ночью ходил… в гости.

Да что за букмекерская контора здесь в Баграме такая? Хорошо, хоть на деньги ещё ставки не делают!

— И на что ставил? — поинтересовался я.

— Спорил, что у тебя не получится. Мол, приехала твоя бывшая, и теперь вы разбежитесь.

— Она не моя бывшая. Кто вам такое сказал?

Со спины наш спор был услышан Гнётовым, который шёл в полном снаряжении. Судя по всему, опять навылет.

— Чего разорались? — спросил Григорий Максимович, как обычно, сделав недовольное лицо.

— Личные вопросы обсуждаем, — сказал я.

— Твои Родин отношения с девушками? А чего их обсуждать, всё понятно. Любовный треугольник — парень, бывшая и нынешняя, а выбор за тобой.

— Да не бывшая она мне! — воскликнул я. — Откуда ноги растут у этой клеветы, чтобы я их оторвал?

А теперь и не найдёшь ведь их. Кто-нибудь один или одна ляпнули в столовой, больнице, в штабе или на застолье и понеслось. Жалко, всяких ток-шоу нет. Можно было бы отличный выпуск сделать о моих отношениях с Ольгой и Аней.

В классе, кроме нашей эскадрильи, ещё находились ребята с полка Реброва, бомбёры с Су-17 и пару бойцов, которые занимались расстановкой кроватей.

Динамик прослушки канала управления операцией вещал постоянно. Эта радиостанция позволяет сократить время реагирования на вызов с воздушного пункта управления.

Пока офицеры боевого управления и оперативный дежурный на КП переваривают полученную информацию и утрясают вопрос вылета с вышестоящим КП, мы уже в готовности, зная, кто, куда, на чём летит. Примерный район воздушный пункт управления передаёт сразу, поэтому это сокращает нам