Очередной конец света - Александр Прокопович

Безнадежно? Это было немного не то слово. Дырка в голове — это нечто большее, нежели просто безнадежно. Хотя… Было одно обстоятельство, которое я не хотел замечать. Потому что, если это — правда, мне придется несколько изменить мнение о породе «человек цивилизованный».

После изнасилования дисциплина в компании стала великолепной, и кроме жертвы — ни один сотрудник и не думал увольняться. Что же касается девушки Лены — судя по тому, что люди с красными корочками до сих не постучали в нашу дверь, чтобы опросить ораву свидетелей, младший бухгалтер получила такую компенсацию, что та позволила ей надолго завязать с унылой повинностью ежедневного труда.

Эффективность, с которой заработал отдел продаж после эксперимента с горохом, думаю, окупила все минусы, включая тот факт, что сотрудников в отделе стало в два с половиной раза меньше…

Использование сетевого шнура в качестве инструмента по борьбе с воровством, вероятно, было перегибом. Скорее даже не потому, что телесные наказания вышли из моды. Думаю, соль в том, что воровать у компании — не кажется согражданам таким уж грехом. Вот если бы рекламщик вынул кошелек у одного из сотрудников, можно было бы проводить конкурс — кто ударит сильнее. Так или иначе — десять человек сознательно решили остаться в конторе, где практиковались методики, не описанные ни в одной умной, обычно американской, бизнес-книжке. И эти десять человек совершенно точно готовы были не опаздывать, не воровать и работать эффективно.

— Костя… есть одна проблема. Небольшой предмет цилиндрической формы вошел в череп Георгия Васильевича с одной стороны, а вышел с другой.

Константин внимательно посмотрел на меня, будто я только что сообщил ему о шарообразной форме Земли… и эта мысль оказалась для него новой.

— Если на секундочку предположить, что Хана не выстрелила в Гошу, — ты бы смог решить вопрос кадров?

Я могу на секундочку предположить, что динозавры до сих пор не вымерли. Мало ли отвратительных тварей встречается в жизни. Я даже мог представить, что Гоша — это директор Георгий Васильевич. На секундочку предположить я могу почти что все… Но то, что я сказал Косте, вырвалось само, то есть сорвавшееся с моего языка не имело никакой связи с работой моего же головного мозга:

— Конечно. Еще не знаю как, но смог бы.

* * *

От офиса Кости до «Объединенных систем» можно было доехать минут за пять. Мы добрались за три. Я бы предпочел ехать часов восемь, чтобы ночь сменилась уверенным днем, город наполнился людьми, милицией и возможностью поставить крест на затее Кости. С собой он взял меня и чемодан с инструментами. Думаю, свободы воли у чемодана было больше.

Офис встретил нас послушно распахнувшимися дверьми, стоило мне прижать свою карточку к валидатору.[1]К своему ужасу, я почувствовал приступ ностальгии. Я успел привязаться к этой конторе. Успел соскучиться по ней за те три дня, что меня здесь не было.

Двери третьего этажа уступили под натиском моей карточки так же безропотно. Свет был выключен, но в городе, да еще в здании, где нет внутренних стен, зато полным-полно окон, совершенно темно не бывает. Постепенно мои глаза привыкали и видели все лучше, зато соображал я по мере прояснения картинки все труднее и труднее. Мне очень хотелось верить, что я имею дело со стульями и вешалками с одеждой, пытающимися притвориться людьми… У меня не получалось. Это были люди, застывшие в позах, совершенно не приспособленных к застыванию.

Три члена команды расположились вокруг Бурхаи. Хана, казалось, медитировала, сидя в позе лотоса. Точнее, это была бы поза лотоса, если бы ее пятую точку и пол не разделяло по меньшей мере полметра и… никаких признаков фокусов с зеркалами.

Ренат прижался к дереву так плотно, что, казалось, врос в него. Прижимался он головой, то есть там, где она должна была располагаться, я ничего не находил. Вероятно, он засунул голову в дупло, и что-то его там сильно заинтересовало. Я старательно отгонял от себя мысль, что на самом деле у Рената уже нет головы.

Кофман стоял, как бы опираясь о дерево. Только между ним и Бурхаи было метра два. Как можно сохранять равновесие в такой позе, не будучи китайским гимнастом, — сие есть тайна великая.

Костя, минуту назад оставивший меня в одиночестве наблюдать за скульптурной группой, нашел, наконец, выключатель. Есть вещи, которые должны оставаться вдалеке от электричества.

Хана не висела в воздухе, и Кофман не был акробатом. В зале было только два человека — я и Костя. То, что я принял за членов команды, было отростками Бурхаи — отростками, отличавшимися от людей тем, что все трое произрастали, а не жили. Дерево-монстр, воспользовавшись случаем, проросло в плоть и теперь, не торопясь, переваривало жертв. Интересно, если отпилить кусок Ханы, у нее можно посчитать годовые кольца?

— Марк, не отвлекайся! У них так всегда после кризиса…

Вероятно, сейчас я закрою глаза, потом открою глаза и обнаружу, что мне все это привиделось. Так я и сделал. К пейзажу добавился Костя и его чемодан. Чемодан открылся, обнаружив свое содержимое. Я никогда не видел топоров, хранящихся в таких условиях. Костя натянул перчатки и только после этого решился вынуть инструмент из чехла. Топор был прекрасен. Если мне суждено погибнуть на плахе, пусть у палача в руках будет этот шедевр.

— Подержи!

Несколько дней назад я бы мог только мечтать об этой команде. Держать надо было Хану. На ощупь она была… Зачем Костя включил свет?!

У Кости, по-видимому, имелся большой опыт дровосека. На «отруб» Ханы у него ушло два точных движения. Кофман был отделен одним движением. Сложнее получилось с Ренатом. Перед тем как приступить непосредственно к отсекновению, пришлось повозиться с тем, чтобы голова Рената не осталась внутри Бурхаи. Ветка торчала прямо у него из макушки. Если бы не состояние полной апатии — быть бы моему ужину вдалеке от моего желудка.

Пока я оттаскивал бывшие отростки в жилую часть этажа, Костя продолжал орудовать топором. Не знаю, что он там выстругивал, я был занят. Я искал признаки того, что еще несколько минут назад мои подопечные были частью целого. Их не было.

— Марк! Сюда!

Вообще-то помощь была нужна мне. Если Ренат и перестал быть частью дерева, это не значит, что он весил меньше здоровенной колоды. Впрочем, Косте тоже было от чего устать. Дыра, которую он прорубил в Бурхаи, могла бы стать памятником деревянного зодчества, если не по изысканности формы, то уж из-за размеров — наверняка.

— Нужно вытащить одним движением, ты готов?

Я не был готов, но хотел покончить с этим делом поскорее. Внутри дерева в позе зародыша нас ждал Георгий Васильевич собственной персоной. Короткая стрижка его не портила. В отличие от остальных он был покрыт чем-то липким. Наверное, смолой… Его череп был цел. Практически как новый.