Особенности национальной учебы - Михаил Алексеевич Ланцов

И обвел аудитория суровым взглядом. Все учащиеся потупились и старательно не отсвечивали, отчего установилась удивительная тишина.

— Принесите колпак Мети. — наконец, произнес директор, когда уже казалось, что пауза излишне затянулась.

— Распределяющая шляпа⁈ — немало удивился Илья.

— Это артефакт, дух, заключенный в нем, посмотрит на характер твоих мыслей и выдаст свою рекомендацию.

— Надеюсь, никакого Масикдора или Скуфендуя?

— Что значат эти названия? У нас так факультеты не называются.

— Отлично! — коротко ответил Илья.

Повернулся на звук шагов.

И замер. Хотя скорее остолбенел. Потому что ему несли берет ВДВ. Старый. Еще советский. На что прозрачно намекала кокарда и флажок. Но…

— Что-то не так? — спросил директор, заметив эту чрезвычайно странную реакцию.

— А почему колпак Мети имеет такую форму?

— Дух, который управляет им, сам адаптирует головной убор под свое видение, желание и вкусы.

Илья усмехнулся.

Поставил свой шлем на пол возле своих ног. И, приняв берет, надел его, выровняв по кокарде привычным движением.

Мгновение.

И все вокруг пропало. Он словно оказался в виртуальном пространстве. Так что, не затягивая, Илья произнес на русском:

— Здравия желаю.

— Земляк, что ли? — ответил ему незнакомый мужской голос с явным удивлением.

— Старший прапорщик ВДВ. В отставке. Илья.

— Младший сержант ВДВ. Видимо, в отставке. Слава.

— Почему, видимо?

— Погиб. В 1988-ом. В Афганистане.

— А сюда как попал?

— Тогда и попал. Когда очнулся — уже сидел с стеклянном шаре. Из него в шапку и запихнули.

— Надолго?

— Да кто их знает? Видать, до талого.

— Наших не встречал?

— Ты первый за столько лет.

— Мда. Мне за месяц тут осточертело. Даже не представляю, как тебе тут тошно.

— А что поделать? Сбежать не могу, сколько не пытался. Привязали на совесть. Даже не на перерождение, а развеяться полностью. Это погань куда страшнее замка Иф. Так что вон — шапку переделал под себя. А то какая-то дрянь была с кружевами. И все. Сижу — кукую, без всякой надежды.

— Хреново. А чего переделывал?

— Тут до меня призрак какой-то бабы сидел. Ты бы видел, что она соорудила…

— А долго сидела?

— Не могу сказать. По моим подозрениям, веков семь-восемь. Просто так ощущается. А может, это и мои галлюцинации.

— От нее остались следы?

— Я лет десять их вычищал. Ты не подумай. Не мусор. Нет. Такие… ощущения. Видимо, долго сидела, вот и въелись в артефакт. Местами я даже обрывки ее мыслей много лет слышал.

— А ты женат?

— Нет.

— С ума сойти… — покачал головой Илья. — Жена Шредингера. Вроде ее еще нет, а мозги уже выносит.

Славик промолчал. Но так, многозначительно. Видимо, он и на такую бы согласился, ибо одиночество тут вымораживало невероятно.

— Слушай, раз такое дело, куда нам спешить? Болтать, думаю, грустно будет. Тебя вряд ли обрадуют новости о будущем из наших земель.

— Я уже посмотрел. — ровно ответил он.

— И как?

— Неожиданно. Но… ладно, не будем об этом.

— Правильно. Давай песни поорем?

— Шутишь?

— А чего?

— А вот это все? Они ведь ждут моего вердикта.

— Да пошли они все к чертовой бабушке! Видеть уже их не могу! Ты какие песни помнишь? Хм. Черт! 88-ой год. Сколько лет-то прошло! Надо такие, чтобы мы оба хорошо знали… А ты Трех мушкетеров смотрел?

— Тысяча чертей! Конечно!

— Пока, пока, покачивая перьями на шляпах… — начал, жутко фальшивя, петь Илья.

— Судьбе не раз шепнем… — поддержал его Славик…

Тем временем директор смотрел на синего мага и недоумевал. Все обычные сроки прошли. А колпак молчал.

— Что-то долго. — буркнул кто-то из аудитории, озвучивая мысли всех присутствующих.

Директор чуть подумал.

Щелкнул пальцами. И на всю аудиторию стала раздаваться ужасное пение этих двоих: Ильи и колпака. Причем на русском языке, которого никто, разумеется, не знал.

Еще один щелчок.

И параллельно речи на русском, стали транслироваться смыслы. Артефакт такое умел…

— Тут такое дело, — прервался на полуслове Славик. — Они нас слушают.

— Да. И что? Просят исполнить что-то на бис?

— Да нет. Просто слушают.

— Две капли сверкнут, — начал Илья.

— Сверкнут на дне… — продолжил Славик.

Аудитория же замерла. Интересно же. Не каждый день такое шоу…

— Слушай, а ты картинки можешь показывать? — спросил Илья, после завершения одной из песен.

— Нет. Только речь.

— Жаль. Мы бы из моей памяти клипы им покрутили музыкальные.

— Да… жаль. — согласился Славик. — Я уже на них взглянул — очень необычно и непривычно. Далеко вы шагнули.

И вернулись к пению.

Сначала сами. А потом по просьбе директора стали прокручивать композиции из воспоминаний Ильи. Просто звук с их подпеванием. Разные. От старых советских песен до разнообразных генераций нейросетей. Например, в памяти мужчины удалось отыскать «Частушки Бабок Ёжек» в стиле прогрессивного металла.

Наконец, терпение Саргона иссякло. Интересно, конечно, но два часа уже концерт длился. И далеко не все, что эти двое вываливали, ему нравилось. Да и вообще — цирк, а не представление и распределение нового учащегося получалось. Он надавил ментально на колпак. Славик прервал вещание и затих.

— Что случилось?

— Микрофон выключили. Ладно. Приятно было пообщаться. Прям отрада для души. Тебя в какой факультет направить?

— А сам как думаешь?

— Боевой.

— А какие еще есть?

— Ты сам-то пойдешь домики строить или клизмы ставить? — усмехнулся Славик.

— Тоже, верно, — согласился Илья.

После чего «колпак Мети» громогласно объявил: Боевой факультет.

Женщина эта, пока Илья со Славой песни орали, так и простояла рядом. Так что, когда был озвучен результат, решительно колпак сдернула. Попыталась. Но ее перехватила рука мужчины.

— Колпак больше не нужен, — спокойно произнес директор. — Зачем ты его схватил?

— Я не могу его в беде бросить.

— Кого, его?

— Земляка моего. Славу. К тому же мы с ним в одних войсках служили, и погиб он геройски. Кем я буду, если его в беде брошу?

— И что это значит?

— То, и значит.

Женщина попробовала выдернуть колпак, но безрезультатно. Ну как? Чуть по морде лица возвратным движением руки мужчины не схлопотала. После чего отступила на