Бояринъ из куна-чакры - Владимир Борисович Журавлев

Рычу, ругаюсь, пинаю урну… и смиряюсь. Ну а что мне еще остается? Представители семейства иногда попадаются в ловушки. Но всегда из них выбираются. В итоге. А пока…

Ну что ж, пора знакомиться с телом. Будь здрав, Рой Збарский, прыщавый бледный доходяга, алкоголик и наркоман о пятнадцати лет. А кто ты еще, неизвестно, но страшно интересно. Потому что за обычным наркоманом легендарного киллера из столицы не посылают.

Ну и кто там у него в семье? Так… отца нет, ожидаемо. При здравствующем главе вряд ли впали бы в беспросветную нищету, что живут в съемной квартире в обычной высотке, на страшно непрестижном первом этаже… Зато мама выше всяческих похвал! И есть она, и еще как есть, глаз не оторвать! Вера Збарская, между прочим, бывшая фрейлина при Малом императорском дворце, не хухры-мухры! Так вот откуда ноги растут, то есть происхождение ушлепка! Надо срочно изучать историю младоимператорской семьи, искать сходства и соответствия. А то убьют неизвестно за что. И кого. Сама смерть, понятное дело, не волнует, подумаешь. Представители семейства, даже беглые, бесследно не умирают, такова физиология. Это, кстати, вариант — самоубиться.

Но тогда автоматически вернусь в семейство, что нежелательно. Семейство — они сволочи те еще, в чем-то похуже клановых. Сбежал — и нечего возвращаться.

Да, а еще в новой семье имеются две якобы сестрички. Близняшки. Судя по воспоминаниям, восемнадцатилетние шалавы и круглые дуры. А также квадратные и кубические. А кто они еще, если при своих очень заурядных финансовых данных надеются на выгодное замужество и пальчиком не шевелят, чтоб как-то улучшить жизнь? Пальчиком не шевелят, разве что задницей. И то безрезультатно по большому счету. Даже этого не умеют.

По дороге вспоминаю жалкое состояние семейных финансов. Мне ж теперь там целый год жить и чего-то кушать, и желательно кушать вкусное и качественное. Это, помимо прочего, напрямую связано с магическими особенностями тела. Так что захожу в круглосуточный супермаркет и основательно гружусь. Остатки скидываю с ти-фона в наличку. Ее столько, что приходится трясти три банкомата. Следующим ходом закидываю наличку по карманам и на свой старый номерной счет. Определенная сохранность теперь деньгам гарантирована.

Ключа-брелока, естественно, в карманах нет, я же навсегда уходил. Приходится пинать в дверь. Открывает сама Вера, смотрит взволнованно, и чувствую, что тону в ее серых глазах. Еле выплываю, отплевываясь и отфыркиваясь, ух… Чертово тело.

— Что это⁈

— Долги начинают возвращать! — сообщаю мрачно. — Понемножку. Зато все.

Вручаю ошеломленной женщине покупки и боком протискиваюсь в дверь. Такое впечатление, что меня не собираются пускать в квартиру, пока не дам нормальных объяснений. Но я же их и не дам. А ночевать тогда где⁈

— У тебя рубашка в крови, — замечает женщина осуждающе.

— Ну, в крови. В моей же, не в чужой. Экспертиза, если что, подтвердит. Вера, тебе что важнее: пара капелек моей крови или пара сотен тысяч?

— Как ты меня назвал? — вырывается у женщины.

— Сколько, ты сказал⁈ — вырывается у кого-то в комнате за спиной.

У кого-то двух.

— Ну, привет, крашеные! — бросаю не оборачиваясь. — Будем знакомы — Рой. А теперь брысь и не отсвечивать, с мамой разговариваю!

-=-

Сидим напротив друг друга за кухонным столом и держим тактическую паузу. Упрямства обоим не занимать, этак мы долго просидим. В соседней комнате затаили дыхание и подслушивают. Прекрасно слышу, что стоят сестрички у двери, к щелочке прижались ушами. Физиология родного семейства, мое тайное и пока что единственное оружие. Ах да, еще жизненный опыт. Специфический такой.

Припоминаю, что близняшки Роя за парня не держали. Лупили регулярно, и вообще отдали ему в пользование девчоночий ти-фон с треснувшим экраном, уронили, косорукие. А его подаренный на день рожденья, естественно, отжали себе. И не меня они сейчас послушались, что скрылись в своей комнате, а маму. Мама у сестричек в авторитете.

Решаю, что на упрямстве можно и до утра промолчать, а мне вообще-то не кушать, а жрать охота. Организм потихоньку выправляется и требует на это дело ресурсов.

— Ты не родная, — прямо говорю я.

За дверью чуть не давятся возгласами. Но молчат, есть у девчонок воля.

— С чего так решил?

— С зеркала. Не похожи.

— Дети не всегда походят на родителей.

— Не в случае благородных, у вас доминантная наследственность! — обрываю неумелое вранье. — Вера, не морочь голову, я тебе не родной сын! И видно, и чувствуется. Достаточно открыть глаза. Вот девчонки — те да, твои.

Женщина криво усмехается и молчит. Тоже не родные, как понимаю. То есть ей родные, но не супругу. Ох и напутано в семье, без киллера не расплести! Кстати, киллер за столом сидит.

— Раскрыл, значит, глаза?

— Раскрыли, — поправляю хмуро. — Меня киллер ждал, еле убежал. Поневоле задумаешься, откуда ноги торчат. И чьи.

Женщина покраснела, потом смертельно побелела. О, дошло.

— Жучка, Хрючка! — зову я. — Я передумал. Идите сюда, тема вас касается.

— Как дам сейчас за Хрючку! — звенит яростный девчоночий вопль.

— Сами друг дружку так дразните! Жанна, Хелена, кому сказано?

Девчонки выходят. Недовольные, с брезгливо поджатыми губами. Две дуры из ларца, одинаковы с лица. Вульгарная помада, синие тени, и тушь с ресниц кусками отваливается. И цвет волосенок помойный.

— Мое семейное имя не откроешь, я правильно понимаю? — уточняю я. — Так и думал. Тогда вопрос: куда папенька подевался?

Женщина открывает рот… и закрывает. Понятно, сложно ей с папеньками. Фрейлины — они такие фрейлины, затейливые.

— Твой супруг, где он? Почему в нищете? Где мужчина, который должен содержать семью? Почему мне никто за пьянки по шее не дал?

— Мой супруг Никол Збарский под старость лет заразился игроманией, просадил всю недвижимость и сгорел от алкоголизма девять лет назад, — сухо сообщает женщина. — И в этом смысле ты весь в него.

Недовольно двигаю челюстью. Семейная, кстати, привычка, надо бы избавиться. То, что Вера молчит про меня, понятно. Никто в таком не признается, с чего бы ей? А вот игромания — тут имеются вопросы. Она стала заразной болезнью триста лет назад. Аккурат когда появилась в мире магия. Все как положено, анаэробные бактерии, воздушно-капельный путь, все такое. А вопросы… благородные не заражаются, такие дела. Магия против.