Русская Америка. Сухой закон 2 - Михаил Дорохов

Он выпрямился и приторно улыбнулся:

— Партия за мной, мистер Соколов.

— Мне было приятно сыграть с вами, — не моргнув глазом соврал я.

— Думаю, нашу аудиенцию можно завершить. Мои люди доставят вас, куда вам необходимо и расскажут, как связаться со мною по телефону в крайнем случае, — и он подал мне руку.

Я пожал её. Рукопожатие оказалось на удивление твёрдым, хотя внешне Мозг не производил впечатления крепкого парня.

— Мистер Ротштейн. Мистер Мозель…

И я направился к двери. В холле-приёмной я столкнулся с худощавым, дорого одетым итальянцем. Он стоял около репродукции «Рождения Венеры» и рассматривал её, засунув руки в карманы брюк. Незнакомец обернулся и поглядел на меня пронизывающим колючим взглядом. Словно мгновенно просканировал. На вид ему было лет двадцать, но лицо это я уже наблюдал на фотографиях ранее.

— Мистер Лучано! Вас ждут! — обратился к нему следовавший за мною помощник Ротштейна.

— Отлично! Я уже думал, что это никогда не произойдет, — и Чарли бросил на меня недовольный взгляд, энергично зашагав в кабинет. По его напряжённой походке и жестам казалось, словно он чем-то очень обеспокоен.

— Александрос, отвези мистера Соколова куда он скажет.

Грек молча кивнул и поднялся с кресла, одернув полы своего пальто. Надел шляпу и показал мне знак следовать за ним. На улице мы снова загрузились в тот же Джоржан. В этот раз на меня уже не направляли ствол.

Что ж, проблему поставок, судя по всему, я решил. Енох «Наки» Джонсон поставлял в Штаты во время Сухого закона самое меньшее — качественный ирландский виски. А вообще, был одним из немногих, кто продавал из-под полы элитные редкие вина. Более того, насколько я помню, его «запасы» перед внедрением Акта Волстеда достигнут гигантских масштабов. Настолько, что даже в середине времени Сухого закона сильные мира сего, развлекаясь в его казино и клубах, смогут найти редкие лимитированные партии вин и виски дорогих марок.

Правда, придётся отдавать десять процентов с потока «Мозгу». И всё же, это не больше, чем виг шерифу в Вирджинии. Там с нас брали за возможность продавать. Тут — за наводку и знакомства. В подпольном бизнесе рука руку моет, и этого пока не избежать.

Джордан остановился около дома, который я назвал, через пару кварталов от суповой кухни. Мой пистолет перекочевал обратно в кобуру. Отдавали мне его в разряженном виде. Александрос молча кивнул на прощание, и как только я захлопнул дверцу, машина поехала дальше.

Спустя минут десять я уже подходил к «Суповой кухне Ивана Соколова», названной так в честь отца Алексея, в чьём теле я сейчас находился. Рядом с дверями стоял грузовичок с красивым белым логотипом нашей мебельной фабрики. Сегодня он был доверху забит наборами, в которых находились предметы первой необходимости и различная снедь на первое время. Около грузовика стояла пара моих бойцов их тех бывших солдат, что прибыли вместе с Синицыным.

При моём появлении они по привычке подобрались. Поздоровавшись, я оглядел всю толпу, которая собралась около дверей кухни. Среди них мелькали знакомые лица, которых я видел тогда в порту. Кто-то из них пытались наняться к нам, но должных навыков для того, чтобы войти в «боевую команду» у них не было и пришлось на тот момент им отказать. Помимо новоприбывших, было много женщин. Некоторых из них я знал. Это матери-одиночки, которые воспитывали детей без мужей.

На крыльце рядом с моей сестрой Тоней стоял Мишка и что-то горячо объяснял, размахивая руками. Я протолкнулся через скопление людей. Лицо друга при моём виде повеселело. Навстречу из дверей вышел капитан Синицын. Он быстро оглядел меня, словно доктор осматривает пациента — всё ли с ним хорошо, и молча кивнул. Я тихо шепнул ему, поднимаясь на крыльцо:

— Потом всё расскажу… Сначала — дела! Гарри разузнал что-нибудь об остальных парнях Горского?

— Кое-что вроде есть. Можно проверить пару адресов…

Рядом громко выступал Рощупкин:

— А вот и владелец кухни. Алексей Соколов. Сын погибшего Ивана Фёдоровича, упокой Господь его душу. Послушаем его!

Я осмотрел толпу. Сотни пар глаз уставились на меня, и гул потихоньку начал затихать. Я снял шляпу и начал свою речь:

— Не буду ходить вокруг да около… Я вижу перед собою много честных людей, которых нужна помощь, еда и работа. Наше товарищество «Соколов и Компания» будет стараться всеми силами помочь нуждающимся переселенцам из нашей с вами родной страны. Сегодня мы делаем первый шаг, открываем кухню, которая поможет людям поддержать свои семьи, пока они устраиваются на работу. И будет работать постоянно, если у вас настанут тяжёлые времена. Все новоприбывшие, кто сегодня находится здесь, сейчас спокойно и мирно. Повторяю! Спокойно… пройдут в очередь и поставят свои семьи на учёт в кухне. Заниматься этим делом будет моя сестра Антонина! Часы работы кухни будут всегда висеть на дверях, и она будет открываться три раза в день.

Рядом по ступеням поднялся Громов.

— Кормильцам, которые ищут работу, могут обратиться к Виктору Громову. Чуть позже мы постараемся помочь и женщинам. Кто-то из товарищества всегда будет находиться в конторе начиная со среды, — и я назвал адрес.

Этот офис, который располагался недалеко от суповой кухни, ровно посередине между нею и гаражами с фабрикой, для нас нашёл Витя несколько дней назад. Теперь, когда с Горским было покончено, можно было чувствовать себя чуть более свободно. А нам требовалось место, куда будут приходить за помощью, и где наше «командование» сможет собираться не на съёмных квартирах. Отличное место, где окна выходили на тихий дворик. Сняв два этажа, можно было хозяйничать и в нём. Так можно было не опасаться того, что какие-нибудь стрелки решат разнести тебя с улицы через окна. Тем более, на оба этажа фасада здания у меня были отдельные планы для интересного заведения…

— А что делать нам? — вдруг раздался отчаянный голос.

Я устремил взгляд в сторону худой женщины, держащей на руках маленького ребёнка. За её спиной пряталась девочка годиков трёх от роду, выглядывая из-за маминого платья.

— Нам тоже нужна работа. У нас еле хватает еды. Меня нигде не берут, когда узнают, что у меня двое детей и на подходе ещё один.

— Где твой муж? — спросил кто-то в толпе?

— Он погиб на работе в порту. Его придавило краном.

Сотни глаз возвратились ко мне. А меня вдруг озарила мысль. Вот я и нашёл работу для матери. И знаю, как пустить её энергию в хорошее русло. Сейчас пойти нет никаких яслей в подобных