Неправильное царство - Антон Толстых

Господин Ардалионов тоже выглядел печальным, но всего лишь благородно меланхоличным. Министр поднял указательный палец.

— Будьте добры поведать нам, ваше высокоблагородие, ударите ли вы собственного друга?

— Ни за что на свете, — глаза колонизатора повеселели. — Только если друг оное заслужил, и то редкость. Но слуги соответственное обращение заслуживают всегда.

Дальнейшее секретарь видел, как в тумане. Захар бухнулся в ноги своему барину и стучал головой о паркет, пока Шишкинский возвышался над ним с часами.

— За минуту ровно тридцать пять ударов. Точность — вежливость политиков. Почистил ли ты мой наган? Дабы было чем играть в руфскую рулетку. Я готов исполнить для Великого Кесаря патриотические песни. Неси, Захарка, гармонь. В юности я играл на баяне, но он пришёл в негодность во время похорон кайзера. Фриц Вилли Пятый проживёт несомненно долго, если всеблагой Господь его не накажет[1].

Шишкинский убедился, что гармошка и наган готовы, потёр гладкие пальцы. Наконец он почесал усищи и под аккомпанемент слуги выдал на мотив, всем известный:

Орки чёрные,

Орки жуткие,

Орки страшные и ужасные.

Как боюсь я вас,

Как плююсь от вас,

Знать, увидел вас

Я в недобрый час.

Скатерть белая залита вином,

Все гусары спят беспробудным сном.

Лишь один не спит, пьёт шампанское

За победу над чужестранцами.

Вторая мелодия была незнакома, но культурный барин пояснил, что происходит она из иного мира:

Встаньте, баре,

Встаньте в круг,

Встаньте в круг,

Встаньте в круг.

Трудновато нам без слуг,

Но лакей — не друг.

Никогда он не ворчал,

Не лежал,

Не встревал.

Лишь приказы выполнял

Да колени преклонял.

Захар икал. Конечно же, власти одобрили номер, в отличие от секретаришки. А камердинер смотрел на паркет и дёргался.

— Мы могли бы предъявить старые песни о господах офицерах и есауле, который бросил коня. Исполнял их верный слуга Вашего Величества, но он сейчас занят. Разнообразия ради позвольте частушки и куплеты.

Слуга Шишкинского извлёк из гармошки мелодию, которая прежде доносилась из всё того же второго мира. Раньше её играли на концертине с куплетами от двух шутников, фамилия одного из них происходит от бандуры. Так сказывал сочинитель невесёлых строчек.

Мимо Беленького дома

Я без шуток не хожу:

То им скипетр подсуну,

То державу покажу.

Потешный господин ограничился одной-единственной частушкой.

— Да не потухнет нимб над многомудрой главой Вашего Анпираторского Величества, — с земным поклоном продолжал Шишкинский.

— Мы, дражайший сударь Поль, заимствовали не только звание витязя. Взгляните на подарок савельевским политикам — английский мундир. Возникнет вопрос, как во время оно выбирали. Он ведь с красным знаменем цвета одного. Издревле наши предки шли в походы с червлёными стягами, что были возвращены на семь десятилетий. — Повелитель едва не заплакал.

— У меня к Вашему Анпираторскому Величеству и к своему сюзерену единственный вопрос. Сегодня Захарка услышал вопли из дворца.

— А просто дворецкого высекли. Он, каналья, покусился на бутерброд, который я каждое утро мажу с мыслями о народе. — Царь, прищурившись, погладил потрёпанную гимнастёрку. — Как говорится, ешь пироги, доколе горячо. Они не то блюдо, которое следует подавать холодным. Иначе говоря, скоро ли мы отомстим за все унижения от тридевятых государств? Мы премного благодарны Менделееву за его главные достижения — изобретение водки и истинно верные правые взгляды. Таблица? Кому она была бы нужна?

Зубчатая корона вернулась на крашеную голову. Так называемый «кесарь» ещё не закончил речь.

— Нам в ближайшее время понадобится техническая помощь от чужеземных спецьялистов по листричеству. Лишь бы враги не орали, что в нашей стране нет ничего, грубо говоря, ни кола. Можно было бы пригласить Теслу, но увы! Ему некогда. И стоит учесть, что Тесла — поганый предатель. Он переселился в логово врагов своего народа, а не к нам, к защитникам славян. Ведь не заменим Эдисоном? Если вызвать какого-нибудь германца, то они не лучше: вспомните Ледовое побоище.

— Эдисон, Ваше Величество? Он, надо полагать, яврей?

— Вероятность есть, и немаленькая. Но Эдисон из техников самый универсал. Главное, чтобы он не услышал, во что верит рофийский народ. Молнии — стрелы Ильи Пророка, а в Америке живут люди с пёсьими головами. Недаром Салтыков-Щедрин был английским шпионом.

Слабые глаза Петрова увлажнились от всех трёх частей ерунды. Долго ли население будет верить в список так называемых «чужеземных шпиков»? Жаль, если до самого Второго пришествия.

Мучитель не умолкал:

— Доныне мы видим неувядающую верность слов Некрасова. «Славно жить народу на Руфи святой!».

Слуга с его икотой был вдалеке. С жалостью к нему голодный секретарь вернулся на своё извечное место под лучиной и приступил к работе с высунутым кончиком языка. Прибыл молодой провинциал на работу в стольный град, так не оплошай.

В головушке некстати возник друг Орест со странным рассказом. Вчера мужичонка затрапезного вида выклянчил у него деньги, попутно дышавши в лицо никотином. Попрошайка заявлял, что не потратит их на водку. Чуть позже рассказчик понял, что всё было честно. Эти монеты пошли на сигареты.

Весь диалог важных господ заняла тема царевен. Государь и вассал обсуждали скорое замужество старшей дочери Гликерии за «саксонским королевичем» (как они изволили выразиться). Петров вновь пережил нервный тик. Откуда в нашем времени выискались царевны, королевичи и тридевятые-тридесятые? Не в сказке живём. Взять хотя бы самого Евсея. Даже младенцы узнавали из новостей, что царь вечен и незаменим, но сравнивать его с Кощеем народу строго запрещено. Запутались в собственных сказках.

Петров поступил в придворные секретари после реального училища. Мученик дворца часто слышал о красоте Агнии, младшей дочери царька, но не имел возможности узреть, лишь слышавши далеко за спиной её презрительное фырканье. Бедный юноша случайно подслушал царевнины откровения фрейлинам: понимаете, пока она угрожает недругам длинными ногтями, секретаришка «размахивает культяпками». Назвала бы руки культиваторами, звучало бы менее обидно.

Самое же досадное, что давеча он у входа в Градец оглянулся и сквозь очки разглядел очаровательную барышню, ростом невеличку. Юношескую головушку заполнили нежное личико под кисеей, русые брови полумесяцем, изогнутые очертания губ и большие глаза лазурных оттенков с чуть заметным лукавством. Незнакомка быстро исчезла, а Петров, потерявши покой, надеялся, что рано или поздно познакомится с ней.

Глава 2

Тута соседня держава войной погрозила. Одолжите, пожалуйста, полдесятка