Отстойный отдел. Том 1 - Георг Карельский

— Матушка к тебе, как и к нам с Настенькой, относится с любовью. Когда ты с лестницы упал, она весь город на уши поставила. Лично к лекарю прибежала и чуть ли не под руку привела. Несколько часов рыдала, боясь, что ты не очнешься. Всю бутылку вина осушила за раз. Успокоительных два бутылька выпила и всё причитала: будь тут бабушка, уже бы на ногах стоял.

— Бабушка? — Это ведь только начало, а голова уже начинает распухать от информации. Что же впереди меня ждет…

— Аксинья Васильевна. Бабушка у нас маг земли, ведь и лекарь по образованию. Она когда-то императора от чумы излечила, благодаря чему нам титул графов и дали. Повысили, так сказать, с баронов.

Маги, графы, бароны, император… Да что здесь происходит-то… Может, я просто умер, и это какой-то вид чистилища? И куда дальше меня определят?

— Что здесь за магия? У меня она тоже есть?

— Братец, ты меня правда пугаешь! Ты ментальной магией обладаешь! Очень редкий дар, что встречается, наверное, процентов у трёх населения все планеты.

— Ментальной?

Она кивнула и, сказав, что ей нужно бежать, но она обязательно потом ответит на мои вопросы, удалилась из комнаты.

Магия? Что вообще такое ментальная магия? С мозгами что-то связанное? Я обратил внимание на телефон, лежащий неподалеку от меня на кровати, и мышечной памятью разблокировал его. Ага, хоть что-то знакомое мне — мобила!

19 мая 2035 год. Я в будущем? Очень странном будущем… Пока я вводил в поисковой строке «браузера» запросы, что могли бы мне помочь в осознании происходящего, в доме раздался «Бах», очень похожий на взрыв. Пол подо мной содрогнулся, а из гостиной послышался детский плач.

Глава 2. Новая работа.

Анастасия, младшая дочь семейства, практиковала магию огня, унаследованную от отца, вместе с учителем из академии. На вид девчушке лет семь. Миловидный ребенок с русыми волосами и чистыми, как озеро, голубыми глазами.

По неопытности юная Анастасия устроила погром в гостиной, взорвав старое, но очень дорогое сердцу бабушки, пианино. В воспоминаниях мелькало, как Аксинья Васильевна лелеяла свой инструмент, буквально сдувая пылинки с него и натирая тряпкой каждый вечер до зеркального блеска. Интересно, станет ли в нашей семье меньше детей на одного?

— Настенька! — В помещение вбежала Дарья, которая тут же схватила ребенка, прижимая ее к своей груди и быстро гладя по волосам. — Ты как?

— Хорошо, — ответила девочка и тут же разревелась. Вот, что у женщина значит хорошо? Почему хорошо, если она заплакала? Как это понимать вообще?

— Ох, и достанется же нам от бабули за то, что ты сделала… — Даша продолжала наглаживать Настю, пытаясь успокоить ее, но получалось это не очень.

Вслед за ней на шум прибежал и отец. Он посмотрел на пианино, а потом на девушек. Я не мог понять, какая именно эмоция читается на его лице, но скривился он знатно. Глаза наполнились какой-то яростью, а изо рта, казалось, вот-вот пена пойдет. Мужчина начал снимать ремень со штанов, буквально выдергивая его с петель всей своей силой. Неужели такие варварские методы воспитания еще существуют?

Девушки тресясь от ужаса прижались друг к другу прямо на полу. Дарья накрыла Анастасию и, кажется, была готова принять удар за нее. Она спрятала свое лицо в волосах Насти и что-то еле слышно ей проговаривала без остановки.

Я конечно влезать в это не очень горел желанием, но видя в каком состоянии сейчас находится мужчина, мне немного стало страшно за жизнь Дарьи. Он может ее тело переломить на пополам буквально одним ударом ремня.

Отец замахнулся, и я влетел между ними, получив удар прямо по грудине, от чего пошатнулся, но, сжав зубы, продолжил стоять. По всей груди разлилась сильнейшая жгучая боль, от которой просто сводило ноги. Не думаю, что хрупкая девушка смогла бы выдержать его.

— Отец, не нужно! — Сквозь зубы произнес я.

— Пошел отсюда! — Крикнул он, хватая меня за руку.

К счастью, подоспела и мать семейства, которая успокоила отца. Она вырвала ремень из его рук и встав передо мной нежно взялась за его лицо. Она просила его остановиться, нашептывая нежные слова и обнимая. Если он всегда так себя ведет даже с дочками, то найти общий язык с ним будет сложно.

— Вы обе! Марш по комнатам! И чтобы я вас сегодня больше не видел! — Рявкнул он, указав пальцем в коридор.

Учитель медленно пятился назад, пока не врезался в комод, с которого так удачно уронил вазу. Глаз отца стал неистово дергаться, и вот тут стало страшно мне. Он очень медленно начал поворачивать голову в сторону мужчины, а на лице сверкнул зверский оскал.

— Я заплачу! Я заплачу! — Быстро произносил учитель, падая на колени прямо в ноги Владимира Георгиевича. Тот лишь потер переносицу пальцами, закрывая уже полыхающие огнем глаза.

— Я же вам русским языком говорил: заниматься в подвале. Там есть магический барьер, который предотвращает подобные катастрофы, — сказал он уже более спокойно. Быстро в себя пришел. Выпустил пар получается… Только вот мое тело продолжало ныть и гореть, не удивлюсь если там след от удара будет. — И не думаю, что у вас хватит денег заплатить за эту вазу. Она старше императора!

Мать помогла подняться учителю и быстрым шагом увела его куда-то в другую часть здания. Я остался наедине с этим страшным человеком.

— Отец...? — Начал тихо я, чтобы не вызвать новую вспышку гнева. — Что в этом пианино такого, что ты чуть не ударил сестер?

Он открыл глаза, и его взгляд, острее ножа, был обращен на меня.

— Это подарок твоей бабушке от ее покойного мужа. Она обращалась с этим инструментом, как с ребенком, — мужчина упал на диван, выдыхая всю боль из себя. — Я, когда маленький был, тоже чуть его не подорвал. Меня тогда лишили еды на два дня и запретили использовать магию дома, пока не отучусь в академии. Дедушка твой заступился за меня, и хоть противостоять ей не смог, но втихую носил мне еду в комнату и играл со мной в солдатиков. Обычно времени сидеть со мной у него не было, поэтому те два дня стали для меня не наказанием, а настоящим счастьем. Хотя с матерью, твоей бабушкой, разговаривать стало сложнее.

На