Королева - С. Массери

которая у меня есть. Этот удар застает его врасплох. Приклад врезается в скулу парня и отскакивает в распухший нос. Бен кричит, и на этот раз, отбросив винтовку в сторону, я атакую первой. Пригнувшись, я врезаюсь плечом ему в живот, выбивая воздух из легких, и когда мы падаем на пол, снова ударяюсь лбом в его лицо. Бен закатывает глаза и пытается остановить хлещущую из носа кровь, сжав тот пальцами, но я сажусь сверху и обхватываю руками его горло. Единственное чувство, которое сейчас движет мной, – это жгучий гнев.

Бен задыхается и хватает меня за запястья, но я переношу свой вес на руки и сжимаю их так сильно, что впиваюсь ногтями в кожу его шеи. Он открывает и закрывает рот, пытаясь вдохнуть воздух, а его лицо становится свекольно-красным.

– Кора… – произносит он одними губами, но я лишь увеличиваю давление на горло.

Так же, как и Олимп, я была рождена насилием.

– Я – гребаный Стерлинг! – говорю я ему. – А ты можешь присоединиться к своему папочке в аду.

Глава 2

Аполлон

Вернувшись на Олимп, я оглядываю атриум, в котором стоит абсолютная тишина. Давно на Олимпе не царило такой тьмы, несмотря на все еще горящие бра.

Я выдыхаю, понимая, что с исчезновением Цербера я будто снова могу здесь дышать.

После того как с пола убрали пропитанный кровью песок и стекло, он сверкает чистотой. В углу свалена груда мрамора, которая еще недавно была статуей, сидящей на троне. Я думаю, вряд ли Джейс заметил, что трон, на котором когда-то сидела статуя, был заменен креслом Аида. Возможно, он вообще захочет сжечь его, когда узнает, что на нем делал отец Вульфа.

Я хмурюсь, стараясь не думать о той сцене, свидетелем которой я однажды стал. Мне повезло, что Цербер был занят и не заметил меня, иначе бы он меня просто застрелил.

Но где же Кора?

Я решаю обойти Олимп, чтобы найти ее, и для начала выбираю коридор справа от лестницы. Солнце уже взошло, но на Олимпе все еще остаются уютные уголки, в тени которых можно укрыться. Смотря на эти ниши, я улыбаюсь и вспоминаю, как Кора прижималась ко мне, когда мы тайком выводили ее отсюда.

Я захожу в большую комнату, в которой раньше мы проводили тренировочные бои, и замираю. Первое, что я замечаю, – это стол, стоящий так криво, будто на него кто-то упал, а затем вещи, разбросанные по полу.

Внезапно мой взгляд падает на тело, также лежащее на полу, и я достаю пистолет. Я тихо подхожу и опускаюсь на колени рядом с Беном и вдавливаю два пальца в его горло, чтобы проверить пульс.

– Он мертв?

Услышав ее голос, я поднимаюсь и поворачиваюсь, опуская пистолет. Кора сидит у стены возле дверей, через которые обычно сюда заходили бойцы, а на ее коленях лежит винтовка.

– Что случилось? – спрашиваю я, но она лишь смотрит на меня в ответ и хмурится.

Ее взлохмаченные волосы рассыпаны по плечам, но не скрывают синяк на скуле.

Я снова смотрю на Бена и замечаю, что его нос искривлен, на горле проступили синяки, а в его руках…

В моей голове все переворачивается вверх дном, когда я тяну за бретельку и пытаюсь понять, почему держу в своей руке разорванный бюстгальтер Коры. Не услышав от нее никаких комментариев, я сжимаю челюсти, бросаю его на пол и снова опускаюсь на колени рядом с Беном, проверяя его пульс. Просто чтобы удостовериться…

Несмотря на все еще теплую кожу парня, я не чувствую биения пульса под пальцами, прижатыми к его шее, а судя по тому, что его глаза открыты, – у меня создается впечатление, что он умер, глядя прямо на нее.

Внезапно меня охватывает какое-то безумное желание вогнать лезвие в его глаз, поэтому мой верный нож мгновенно оказывается в руке. Но тут появляется Кора, и ее пальцы смыкаются вокруг моих.

– У него ничего не получилось! – вскрикивает она, дергая меня за рубашку свободной рукой. – Я смогла его одолеть.

Наблюдая за тем, как пристально она изучает лицо Бена, я не могу сдержать дрожь. Я бросаю нож рядом с трупом и, обхватив Кору за шею, поднимаю ее на ноги. Она не сопротивляется, лишь откидывает голову назад, не сводя с меня глаз. Чертова злость практически вибрирует под моей кожей, и будто на автомате я поднимаю руку и провожу большим пальцем по синяку на ее скуле. Кора слегка вздрагивает и жмурится от боли.

– Он сделал тебе больно! – заявляю я.

– Я сполна ответила ему за это.

Этого недостаточно!

Я должен осмотреть ее всю, но не буду этого делать у проклятого трупа.

Я беру Кору на руки, и она крепко обнимает меня, обвивая ногами мою талию. Мы проходим мимо атриума, запятнанного адскими псами, и направляемся прочь из Олимпа навстречу золотистому сиянию солнца.

Закаты в Стерлинг-Фолсе очень красивые, но рассветы, за которыми я сотню раз наблюдал со скалы, просто волшебны. К сожалению, сегодня мы пропустили рассвет. Солнце уже взошло, а розовые полосы, которые могли бы окрасить небо, исчезли. Май не спеша переходит в июнь, и совсем скоро прохладные ночи станут теплыми. Я останавливаюсь в нескольких футах от края обрыва и опускаюсь на землю. Несмотря на теплый воздух, Кора дрожит.

– Он пытался меня изнасиловать, – шепчет она дрожащим голосом, и во мне снова закипает гнев. – Его руки на мне…

На секунду она закрывает глаза, а когда открывает их, то в их голубизне я вижу бурю.

Иногда Кора для меня как открытая книга, и в такие моменты, как сейчас, она позволяет мне ее прочесть.

– Пожалуйста, сотри эти воспоминания.

Я нежно целую Кору, наслаждаясь мягкостью ее губ, и впитываю в себя ее боль и надежду. Наверное, мне бы следовало предугадать, что сейчас Кора не хочет от меня нежности. Я понимаю это, когда она впивается в мои плечи ногтями и дергает за рубашку, а затем засасывает мою нижнюю губу в рот. Я стону, пытаясь сохранить контроль над собой, но он слишком хрупкий. Да и к тому же Кора, похоже, не хочет, чтобы я сдерживался. Она кладет руки мне на грудь и снова дергает за рубашку, а я облизываю уголок ее губ. Словно услышав секретный пароль, она открывается для меня, и я проникаю языком в ее рот, чувствуя слабый привкус крови. Наши языки переплетаются, а затем мы разрываем поцелуй