Чужие степи – Оффлайн - Клим Ветров

class="p1">— Хорошо, — кивнула она. Лицо было сосредоточенным — она занималась ревизией ветеринарных запасов. Шприцы, бинты, антибиотики, обезболивающие — что-то могло пригодиться и людям.

— Ты не представляешь, какой сейчас клёв! — Ванька ворвался во двор, сияя, с переполненным рыбой садком. Крупная, бьющая хвостами плотва, подлещики. Невиданный улов для наших мест.

— Это что, ты сам наловил? За час? — изумление смешалось с леденящим догадкой.

— Конечно! Сейчас вывалю и ещё пойду! Клюет — не оторваться!

М-да… Сердце сжалось. Догадка превращалась в уверенность. Исчезнувшие дороги, столбы, город… И вот это — рыба, которой здесь так много не водилось никогда. Все сходилось. Мы не просто провалились куда-то. Мы провалились в прошлое. Глубокое.

Вывернув руль до упора, я сдал назад. УАЗ, урча, выполз со двора. Включил полный привод. Теперь — за Андреем.

Глава 2

— Он ещё не пришёл, — дверь открыла Маша, жена соседа. Её лицо было бледным под небрежно накинутым платком, тени под глазами казались глубже обычного. Впрочем, сейчас вся деревня жила в состоянии перманентной тревоги. Её встревоженный вид был просто отражением общего фона. Уточнив, где собираются казаки (в клубе, куда ж ещё), я залез обратно в кабину УАЗа. Ехать одному на разведку в эту серую, незнакомую пустоту было как-то… очковато. Решил подождать.

Сидел, слушая тиканье остывающего мотора и всматриваясь в затянутое низкой пеленой небо. Мой «УАЗ 3153» — длиннющий девятиместный монстр, формально втиснутый в категорию «Б». Единственное отличие от классической «козла» — лишние полметра длины, отданные под две узкие, неудобные лавочки в «багажнике». Тяжелее, прожорливей, но зато на кочках не скачет, как оригинал, а качает плавнее, как баржа на волнах. Главное же его достоинство — ремонтопригодность. Здесь, в этом новом-старом мире, она значила всё. Никакой дурацкой электроники: трамблер, катушка, коммутатор. Даже замок зажигания я давно выкинул, поставив тумблер и кнопку стартера. Простота — залог выживания. По асфальту ездить на нем — пытка. Но стоило съехать с дороги, как он превращался в неутомимого зверя. Сейчас, в этом апокалипсисе, он был бесценен. Наша «тачанка Судного дня».

Вот и Андрей. Выскочил из клуба не шагом, а почти бегом, его бородатая физиономия выражала бурю эмоций. Вскочил в кабину, громко хлопнув дверью так, что весь кузов задрожал.

— Здорова! — выдохнул он, и в его голосе слышалась смесь усталости и какого-то странного возбуждения. — Ты не поверишь, но ты теперь казак. Поздравляю, браток.

— Чего-о? — я приподнял бровь. Андрей не шутил в таких вещах. Без веской причины в «дружину» он бы меня не записывал.

— Распоряжение штаба номер один, — он ткнул пальцем в воздух. — Все внедорожники, трактора и прочий ходячий по бездорожью хлам — реквизируются для нужд поселения. Немедленно и без разговоров.

— Даже так? — я усмехнулся, но без веселья. — Вот тебе и коммунизм в отдельно взятой деревне. Ладно я, не жалко. Но другие-то обладатели «чудо-коней»… Думаю, будут орать как резаные.

— Меня воткнули главным по снабжению, — Андрей махнул рукой. — Ну, я и выторговал себе транспорт. А тебя — водителем. В дружину. Так что теперь ты не просто Василий, а казак Василий. Шапку тебе выдадут, наверное. Или нагайку.

— Чудненько, — пробормотал я, включая зажигание. — Ладно, с казачеством разобрались. А с миром что? Определились, куда нас черти занесли? Куда всё подевалось?

— Да тут всё совсем серьёзно, — Андрей понизил голос, будто боялся, что его услышат за пределами кабины. — У Глеба из третьего переулка дрон хороший был, с камерой. Так вот, запустили его на полный заряд… Облетел всё в радиусе километров десяти, наверное.

— И ничего не нашёл, — закончил я за него, предчувствуя ответ.

— Ага. Ни-че-го. И рельеф… Рельеф другой, Вась! Наша река… она теперь не река, а озеро какое-то огромное! И русло пошло не там, где было, а там, где раньше старица пересыхала летом! Как будто ландшафт перерисовали!

— Круто, — без энтузиазма протянул я. Мысль о «прошлом» становилась все неотвратимее. — Людей видели? Хоть следов? Кострищ? Хижин?

— Нет. Ничего. И ещё… — он кивнул на ТОЗ-34, валявшийся на заднем сиденье. — Спрячь свою бердану. Тебе нормальное что-нибудь выдадут. А это пусть дома полежит, на крайняк.

— Это не бердана! — возмутился я, трогая с места. — Это ТОЗ-тридцать четыре! Легенда! Можно сказать раритет!

— Легенда не легенда, — отмахнулся Андрей, — но с ней только уток пугать. Казакам обещали нарезное раздать. Хоть что-то.

— Что, калаши⁈ — в голосе невольно прозвучала надежда.

— Ох, мечтатель… — Андрей хмыкнул. — Откуда тут столько калашей? Из воздуха что ли? На всю дружину? Думаю, что-то попроще.

— Жаль. Калаш сейчас бы пришелся ко двору. Я, кстати, хотел вокруг села прокатиться, поразведать окрестности. Ты как? — спросил я, уже сворачивая с центральной улицы в сторону выезда.

— Смысла не вижу жечь свою горючку, — Андрей покачал головой. — Тем более, ты забыл, вольница кончилась. Мы теперь люди подневольные. И нам, — он глянул на часы с потрескавшимся циферблатом, — к шести на пост заступать. Первый наряд.

— Какой еще пост? — желания стоять где-то на холоде у меня не возникло. Дел дома — непочатый край: печь топить, воду таскать, рыбачить, сараи разбирать… Да и просто осмыслить происходящее.

— Самый обыкновенный, — Андрей посмотрел на меня серьезно. — Мы же не в раю очутились, Вась. Что вокруг творится — хрен его знает. Могут и разбойники объявиться, почище нас с тобой. Или звери… Волки, например. Ты слышал, ночью выли? Не по-одиночке, а хором. Мороз по коже.

— Ну да… — неохотно согласился я. Логика в его словах была. Наверное он прав. — А оружие? Когда выдадут-то? Твоя «Сайга» — это хорошо, а мне что, палкой махать?

— Не знаю. Но думаю, не сегодня. У тебя же от… от ТОЗа патроны есть? — он еле удержался, чтобы не сказать «берданы».

— Есть. С дробью, мелкой. На уток, в общем.

— Ну вот и славно. Пока хватит. Поехали домой, перекусим, обсудим с бабами, а потом сразу на пост.

Вернувшись, мы собрались на кухне — я, Аня, Андрей, Маша. Генератор в яме у Андрея урчал, давая свет и заряжая телефоны — последние ниточки к прошлому миру. Обсуждали произошедшее без истерик, но и без