Русская Америка. Сухой закон 3 - Михаил Дорохов

— М-да… Проблема…

— Её будут искать, — нахмурился Волков.

Девочка вдруг замотала головой и разразилась плачем:

— Нет! Нет! Не вернусь! Не вернусь! Никогда!

Глава 2

Расследования начинаются… Оба…

Девочка сидела на коленях у Олеси. Она уткнулась девушке в шею и затихла как мышь. Олеся гладила её по волосам, тихо нашёптывая что-то ласковое на ухо.

Сюда беглянка доехала с нами, укутанная в пару пальто, которые ей отдали самые «закалённые» ребята Синицына. Бежала она в том же платье и переднике, в которых работала при «Кухне Хотфилда».

— Молчит? — кивнул на девчушку Волков, выходя со мной из офиса, — Как её зовут?

— Её имя — Анастейша. По-нашему Анастасия. Почти ничего не говорила, как приехали. Наверное, боится того, что сама учудила. Вчера плакала, пока не заснула. Олеся кое-что смогла узнать. Она сирота. Родители куда-то собирались уехать из общины. Мать отговаривала отца, но он решился. Потом они пропали куда-то. И её определили жить и работать в «Кухне…».

— А кто «определил»?

— Догадайтесь, Илья Митрич… Пророк, — усмехнулся я.

— Она его видела?

— Нет, этот персонаж к детям редко выходит. Скорее всего, он как «лидер ожидания».

Волков нахмурился и не понял. Я терпеливо пояснил:

— Это когда тебе про кого-то говорят двадцать четыре на семь. Ты уже воспринимаешь его как кумира. И потом он появляется. И что-то такое делает, что тебя впечатляет.

— И ты ещё больше веришь в него! — догадался Илья Дмитриевич.

— Абсолютно верно! — подтвердил я, — Очень «интересный» персонаж. Я бы с ним пообщался. Только чувствую, это будет непросто. Вы выяснили, где он живёт?

— Выяснил. В лесу на окраине долины. Пока я был в поселении, я ни разу его не видел. А на проповедь меня не пустили. У них церковь тоже в лесу, а не в городе.

Я нахмурился. Где-то я такое уже видел.

— А что будем делать с парнями, которые погибли?

— Тела я приказал отвезти к коронеру. Тому же, который смотрел когда-то моего отца, — я многозначительно посмотрел на Волкова, — Я ему заплатил за честный ответ. И за то, что если кто-то будет пытаться подкупить его — он мне сообщит. Я заплачу втрое против того, что ему предложат. Зато мы посмотрим — кто проявит себя после этого. Почему этот шериф Граймс из Аунего такой смелый и вообще не боится ничего? Я уверен, коронер даст заключение, что наших людей связали перед смертью.

— А по поводу медведя? — полюбопытствовал Волков.

— Знаете, Илья Митрич, в древности были такие казни. В яму со змеями скинуть, собаками затравить. Почему тут не может быть такого?

— Думаете, у кого-то там и медведь есть? — хмыкнул Волков.

— А у нас на Родине, что, мало кто балуется такими питомцами? — вопросом на вопрос ответил я.

— Ну да…

— Только вот такие животные, если впадают в агрессию — их и хозяин не остановит. Жаль, что там снегом всё замело. Думаю, наших парней туда в лес притащили уже потом, после смерти. А может, и действительно какой шатун вокруг селения ходит-бродит… Не знаю. Но так это нельзя оставлять.

Я прекрасно понимал, что всю эту ситуацию спускать не стоило.

Во-первых, меня не поймут мои же люди. У меня не та организация, какая была у итало-американской мафии уже шестидесятых годов. Построив большую сеть с множеством ячеек, проблемы в виде «не смогли отжать бизнес — отступили на время» уже не были чем-то личным для всей сети. И они перестали быть верными тем законам, которых придерживались до Второй мировой. В шестидесятые уже очень чётко прослеживалась оценка «издержки-необходимость».

А я в принципе иду по пути создания закрытой боевой организации, которая выполняет приказы. Не включённой в сеть мафии. С гангстерами общаюсь только я. Потом, возможно, доверю это ещё кому-либо. Но сейчас всё работает только так. Есть деятельность, ответственность за которую несёт организатор, есть периодические приказы крошить гангстеров. Виден результат — всё больше и больше русских эмигрантов в Бронксе получали у меня работу, которая оплачивалась намного выше, даже если это был простой ремонт грузовиков.

Под «Суповую» пришлось переделывать второй и третий этажи. Это уже точка притяжения для всех. Одна из обязанностей Мишки Рощупкина — пристраивать на работу и женщин. Он и мёртвого уболтает, есть у него такой дар. Сарафанное радио уже передало по Бронксу, что на следующей неделе открываются два детских сада. Уже набраны воспитательницы. И даже местные коренные жители и другие мигранты начинают интересоваться у моих работников — как отдать туда ребёнка?

Идёт набор рабочих на новый заводик. Виктор уже всё ищет для него. Я подумывал даже открыть русскую школу и «Русский клуб». И обязательно это сделаю!

Синицын постоянно проводил среди бойцов «политработу». Фактически они уже защищали очертания будущего маленького кусочка родной культуры. Государство в государстве. Тем более, как только доходы от бизнесов начнут превышать доходы от бутлегерства, они реально превратятся в частную армию, охраняющую корпорацию. Разумеется, останется и тайное ядро для избранных и для решения «проблем».

Во-вторых, лично я считал завод Горского в Аунего своей добычей. Не знаю, как он получил его и зачем. Теперь после того как я увидел — что происходит в самом поселении, для меня было большим вопросом — как Виктору Горскому, бандиту — эмигранту, позволили это производство? И почему сейчас свернули?

На ум приходил только вопрос Билла Хотфилда про то — бутлегер ли я? Это было очень странно. Не с ним ли пытался работать Горский? Эх, Коля Деньга, казначей Горского, думаю, рассказыл бы. Но его мы пока не нашли. Как испарился. Сейчас в условиях того, что я предложил на встрече крупных криминальных шишек в Чикаго, мне позарез нужен этот Аунего. Мне нужен завод и склад. И дорога к нему от автострады, а не то недоразумение, по которому мы пробивались сквозь метель. Это идеальное место, куда особо не добираются своим «оком» власти. Там небольшое население, и при этом Аунего лежит на ответвлении от шоссе, которое идёт на Канаду. Лучше этого варианта и не придумаешь. Более того, логистически, это место идеально укладывалось в концепцию постепенного «покорения» штата за пределами Нью-Йорка.

— Я думаю, —