Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин

— Вы по поводу завтрашнего дня? Мы как раз готовимся обсуждать вылеты, — рассказал Каргин, придвигая карту Казанову.

— Я вам в этом вопросе верю. Мне бы у вас украсть на несколько часов Клюковкина. Ну там посидеть, пообщаться, былое вспомнить, — сказал Казанов.

— Я не против. Верно, Александр Александрович? — сказал Каргин.

— Как я могу быть против. Спасибо, что спросили, — тихо ответил я.

— Что говоришь, Саша? — переспросил Виктор Викторович, перекрикивая шум переговоров в динамиках.

— Не против, товарищ полковник, — погромче ответил я и зашагал за Казановым.

По коридорам мы шли молча. В едва освещённых артериях командного пункта раздавались только мои глухие шаги и аккуратный шаг Виталия.

— Как себя чувствуете? Я совершенно искренне спрашиваю, — поинтересовался я у Казанова.

— Более-менее. Главное, что я смогу после выздоровления поехать в отпуск. Не хотите порекомендовать мне какой-нибудь курорт? — посмеялся Виталий.

— Мне кажется, для вас лучший курорт — дом в лесу с мягким диваном, холодильником еды с напитками и никакого телефона, — ответил я.

Казанов рассмеялся и закивал головой.

— Оригинально. Надо попробовать. Но давайте к делу. Вы сможете уговорить Асила Султана пойти с нами?

— Не обещаю, но постараюсь.

— Да. Это очень важно. И поверьте, у Сардара есть информация не только по наличию вооружения у мятежников. Сейчас рубеж проходит не только в Сирии. Кое-где ещё что-то назревает, — ответил Виталий.

Говорит Казанов всегда такими загадками, что я уже жалею об отсутствии интернета.

Асила я нашёл в домике одной из сирийских эскадрилий. Он лежал на втором ярусе кровати и читал интересную книжку. На русском языке и к тому же ещё и вслух.

— «Избранные пословицы и поговорки русского народа»? Решил подтянуть знания, Аси? — спросил я, увидев книгу в руках у сирийца.

— Познавательно, аль-каид. Хоть немного отвлекает.

— Пошли выйдем, — сказал я, и Аси медленно сполз с кровати.

Парень быстро оделся и накинул лётную куртку, выходя за мной на улицу. Конец декабря начинает уже себя показывать по полной программе. На улице не так уж и приятно находиться. К тому же небо затягивают облака и уже появилась дымка по горизонту. Для завтрашних вылетов не самые хорошие условия.

— Я сразу к делу. Ты должен поговорить с Сардаром.

Асил напрягся и замотал головой.

— Не нужно мне это. Я знаю, что его взяли. Он мне более не брат. Пускай горит…

Парень начал осыпать Сардара оскорблениями, но я прервал его.

— Пускай и горит, и сгорит, и что угодно. Но он много знает.

— Тогда пускай его пытают.

— Ты ведь понимаешь, что так он точно не расколется. Да и вообще, никто не знает, что будет с твоим братом, когда его отвезут в тюрьму.

Асил задумался, но согласия не дал.

— Нет, аль-каид. Мой брат погиб в Пальмире. А другой брат сгинул ещё в Идлибе.

Упёртый попался сириец. Как его заинтересовать, пока не ясно. Он будто сам не понимает, что информация от Сардара может нам очень сильно помочь.

— Ладно. Ты ведь сам летал в этих местах. Видел, сколько ПЗРК и других средств ПВО. И Сардару точно известно и расположение войск, и какие есть средства ПВО. Уже погибло много твоих товарищей.

Асил задумался. Похоже, что он уже согласился со мной.

— Хорошо. Надеюсь он ещё помнит, что я его брат. Мы же с ним, как у вас говорят, «как с одной пальмы финики»?

Это ж надо так интерпретировать пословицу «одного поля ягоды».

— Ну, почти. Ты повнимательнее читай пословицы в следующий раз.

В подвале штаба базы стоял запах сырости и железа. Воздух казался плотнее, чем бетонные стены. Лампы трещали над головами.

Казанов остановился рядом с дверью в помещение, где предположительно и сидел Сардар. Он осмотрел меня и Асила, а затем переглянулся с сирийским коллегой из мухабарата.

— Ты с ним зайдёшь, Виталий? — спросил сирийский представитель спецслужб.

— Нет. Я лишь только буду его смущать. Зайдут они двое, — указал он на меня и Асила.

Новая вводная всегда некстати. Нужно ведь ещё знать, что запоминать в разговоре.

— Поставили перед фактом. Как и всегда в общем, — шепнул я, когда нам начали открывать дверь.

— Вы справитесь. Не первый раз на допросе, — похлопал Виталий меня по плечу.

— Да-да. Можно в следаки уже идти.

Нам открыли комнату, и я первым вошёл в неё.

Сардар сидел прикованный к столу, с побитым лицом и глазами, в которых горела упрямая злость. Он поднял на меня глаза, но ничего не сказал. Когда вошёл Асил в лётной куртке, боевик напрягся сразу.

Дверь закрылась, и мы остались втроём. В комнате был только один стул. На нём и сидел Сардар. Начало разговора затягивалось.

— Что, не узнаёшь? Мухабарат меня настолько сильно избил? — начал говорить старший брат Асила на арабском.

— Удивляюсь, что ты ещё живой, — ответил ему Аси.

— Действительно. Ты всё ещё жив и я тоже. Я думал, вас двоих уже нет.

Асил подошёл к столу и остановился напротив — спина ровная, глаза усталые. Но в глубине этих глаз не было ненависти. Только боль.

— Не двоих. Одного. Джалил погиб в бою за Пальмиру, — тихо сказал он.

Сардар дёрнулся, как от ножа. Его дыхание сбилось. Теперь от былого офицера осталась только тень.

— Как это случилось?

— Я был там. Видел, как он был сбит. Это была минута, которую я никогда не забуду. Вертолёт вспыхнул от попаданий и рухнул на одну из ваших колонн, — ответил Асил.

Его голос сорвался, но он держался, сохраняя ровное дыхание и внешнее спокойствие.

— Так это был Диси⁈ Тот самый, из-за которого погибло столько моих братьев⁈ — возмутился Сардар и ударил кулаком по столу.

Сардар закрыл глаза на секунду. Лицо его дёрнулось, будто он сдерживал крик.

— В доме моего отца ты меня и Джалила братьями называл. А потом в Эль-Кунейтре и его. Не слишком часто, братьев меняешь? — сказал Аси, пропуская вперёд меня, чтобы я продолжил разговор.

— Вы сделали выбор, — ответил Сардар, но в его голосе слышалась боль, а не уверенность.

Возникла небольшая пауза в разговоре. Выждав время, я решил не молчать. К тому же Сардар продолжил смотреть на меня,