Сын Тишайшего 7 - Александр Яманов

Саксонский курфюрст Август, выбранный королём, оказался дрянным полководцем. Зять разгромил объединённое польско-саксонское войско под Вильно, после чего методично начал зачищать регион. Никакой речи об организованном сопротивлении более не шло.

Новый самодержец также проявил себя отвратительным администратором. За два года дела уже бывшей Речи Посполитой пришли в совершенный хаос. Шутка ли, но крестьяне с кронных земель начали бежать в Литву, когда там ещё гасились очаги восстания. Это до какой степени надо довести собственный народ? А ведь у нас весьма остро стоит религиозный вопрос. Католических попов в Югороссии нет и не предвидится. Именно туда я направляю основной поток переселенцев. Однако сейчас меня волнует иной вопрос.

Перевожу взгляд на третьего участника происходящего спектакля и мысленно ухмыляюсь. Раввин Хаим Раппопорт, стоявший наособицу, интересовал меня гораздо больше бургомистра Доминика Волчека и полковника Криштофа Сеницкого. Эти никуда не денутся. Словно почувствовав будущие неприятности, жид попытался придать себе ещё более униженный вид. Что сильно диссонировало с умным и проницательным взглядом. Товарищ постоянно отводил очи, но мне нынешнему хватает одного мгновения, дабы разобраться в человеке.

— Помнится, пятьдесят два года назад город удачно откупился от войск гетмана Хмельницкого, — наконец нарушаю молчание, не скрывая усмешки. — Это был правильный ход.

Услышав о деньгах, бургомистр и раввин одновременно дёрнулись, поняв, кому предоставят почётное право платить выкуп.

— Казакам вы отдали около двухсот пятидесяти тысяч злотых. Но мы умножим эту сумму на четыре. Всё-таки надо уважить моё царское достоинство. Только вы заплатите настоящими дукатами или сопоставимым количеством серебра. Можете добавить драгоценности. Благо во Львове хватает ювелиров, способных честно оценить любой камень.

Я откровенно глумился, только гостям явно не до смеха. Услышав цифры, бургомистр хотел возразить. Но понял, что сумма больше не в четыре, а в двадцать раз, и его жирное лицо мелко затряслось. Раввин просто побледнел и перестал ломать комедию. Невозмутимый вид сохранил полковник. Скорее всего, он думает, что контрибуция не коснётся шляхты.

— Это ещё не всё, — решаю добить делегатов, — сразу после возвращения вы выдадите епископа Иосифа Шумлянского и митрополита Льва Заленского[2]. Также мне нужны протоархимандрит ордена василиан Кушевич и остальные двенадцать братьев, находящихся в городе. Судьбу военных и гражданских лиц, запятнанных в преступлениях против православных, решит трибунал. Он будет открытым, но быстрым. От ответственности не уйдёт никто, прикрывшись титулом или деньгами.

Последние слова предназначались стоявшему рядом Дунину. Во Львове скрывается князь Ян Острожский. При упоминании этого имени глава ВВ бледнеет, а в его глаза лучше не смотреть. Здесь личная вендетта, уходящая в прошлое. Но сообщать о готовящихся казнях шляхты — весьма глупое занятие. Мы удивим сдавшихся позже.

— Заявляю сразу, что отказываюсь участвовать в этом лицедействе, — Сеницкий первый раз взял слово. — Мои воины готовы капитулировать из милосердия, дабы спасти жизни невинных горожан. Иначе мы будем сражаться до конца. Нас не запугать вашими мортирами.

Зря он показывает шляхетский гонор. Странные люди. Проект длится уже два года, и пора понять его смысл. Плевать я хотел на знать и жидов. Меня интересует строго отторгнутые земли и русские люди. Которых вскоре придётся возвращать в истинную веру. Никаких договоров между Россией и Речью Посполитой сейчас нет. А раз так, то можно начинать любую войну. Хоть на тотальное уничтожение, как бы этому ни возмущались даже русские бояре. Позже потомки скажут мне спасибо. Разумные, конечно.

— Я прикажу вырезать всех людей, находящихся в городе, не обращая внимания на сословную принадлежность или вероисповедание. Вы сами изгнали из Львова православных, облегчив мне задачу. Поверьте, Криштоф, меня мало волнуют жертвы. А башкирам, калмыкам и ногайцам всё равно, кого убивать. Хотя вашей жене может повезти, и она окажется наложницей какого-нибудь степного воина. А дети будут выносить дерьмо за скотом. То же самое касается семей остальных жителей. Кто выживет, поедет на каторгу или в кочевья.

Взбешённый поляк хотел произнести какую-то дерзость, но сдержался, нарвавшись на мой презрительный взгляд. Уж больно опасный противник, и лучше его устранить. Только есть определённые правила игры, и откровенное убийство полковника вызовет недовольство даже моих офицеров. И Сеницкого лучше спровоцировать на нападение или повесить по приговору суда. А вот с городом я могу делать что захочу.

— Простите, но у нас нет таких денег, дабы заплатить за право остаться в городе, — произнёс раввин. — Может…

У него отличный польский, на котором шли переговоры. Думаю, дядя неплохо так интегрировался в местное общество. Придётся его разочаровать:

— Кто вам сказал, что выкуп взимается за право остаться? — с трудом сдерживаю смешок, услышав столь наивный заход. — Вы заплатите за свои жизни. А далее мои чиновники будут решать, кому оставаться во Львове. Законы в новых землях очень простые. Человек, получивший право жить в Западном крае, не должен быть замешан в преступлениях против православных. Остальные обязаны платить общий и дополнительный налоги. Например, униаты будут облагаться десятиной сверх обычных податей, а католики или армяне-григорианцы — пятой частью. То же самое коснётся татар Новогрудка. А вот иудеям придётся делиться половиной доходов. И упаси господь кого-то не платить налоги. В моей державе это одно из самых тяжких преступлений, наравне с убийством и насилием над ребёнком. Понятно, что правило не касается шляхты, которая получит одинаковые права с русским дворянством. Только высокородным панам придётся пройти проверку. Для чего и создан трибунал. Если кого-то не устраивают мои требования, то он может уехать в Польшу или перейти в истинную веру. Я всегда оставляю людям выбор. Лютеран и кальвинистов данное правило не касается. Они редко замышляют пакости против власти и живут среди народа, куда переселились.

Мне с трудом удалось не заржать от вещаемого лицемерия. Зато делегаты загрузились ещё сильнее. Может, русский царь и выглядит смешно, только все знают про обязательное исполнение наших законов. Салтыков-Щедрин сильно бы удивился, увидев, как жёстко я слежу за этим вопросом.

Касательно продвигаемой системы, то нам пришлось немного изменить первоначальные планы. Иудеев, католиков и униатов оказалось слишком много. Весьма затратное занятие — выселять всех насильно. Ещё и лишние потери. Поэтому я решил применить аналог мусульманской джизьи. Хочешь исповедовать чуждые религиозные обряды? Значит, плати! Самое забавное, что крестьяне и купцы Литвы моментально вернулись в православие. Просто мужики особо не чуяли разницы, и ересь ещё не пустила в регионе глубоких корней.

Думаю, на Волыни, в Галиции и Подолье произойдёт похожая картина. Для понимания ситуации надо уточнить, что митрополит Заленский