Шепот Ангела. Возвращение души - Анна Николаевна Александрова

Если рано умираешь, значит, не получаешь достаточно опыта. Приходится вновь рождаться, проходить детство, становление, пока дозреешь до артефакта… если дозреешь… ух, сколько лет пройдет.

– Ладно-ладно, я понял. – Сергей пошел на мировую. – Извини, был не прав.

Он протянул руку, вопросительно взглянув на Лилю. Та расстегнула куртку, обнажив старомодное желтое платье в мелкий зеленый цветочек, достала кота и позволила Сергею его погладить.

– Ему пора, – прошелестела бабушка.

– Да, – кротко, но с явным сожалением вздохнула Лиля.

Она поцеловала кота в макушку и опустила желтоглазое чудовище на пирс. Кот не сопротивлялся, потерся о ноги Лили плюшевой шерсткой, прыгнул в лодку и улегся колечком на дне.

– Прощай, хорошей жизни тебе, хвостик, – шепнула девочка.

В этот момент пушистый комок затрясся мелкой дрожью и растворился в воздухе, словно марево в июльской жаре. Кот не исчез полностью, а сгустился в точку-звездочку, похожую на светлячка. Озорной огонек поднялся над пирсом, крутанулся три раза вокруг Лили и улетел на небо.

– Куда это он? – охнул завороженный произошедшим Сергей.

– В новую жизнь, – ответила бабушка. – Тебе тоже пора определяться. Да, Лиля? Какие у нас есть варианты?

И тут произошло то, что заставило Сергея вновь открыть рот от удивления. В воздухе перед Лилей появились три сферических… назовем это… экранами. Мерцающие полупрозрачные шары, на поверхности которых проступали то ли цифры, то ли буквы, то ли иные какие-то символы. Они увеличивались, уменьшались, преобразовывались во вполне узнаваемые образы из земной жизни. Эти футуристические штуковины никак не вписывались в пейзаж с пирсом, звездным небом и вполне реальным на вид морем.

– О-оу, – только и смог вымолвить Сергей, но бабушка с Лилей поняли его без слов.

– Варианты твоей будущей судьбы, – пояснила бабушка. – Судьба – это то, что неизменно: родители, место рождения, твои задачи на жизнь. А под задачи в программу заносятся судьбоносные встречи и некоторые поворотные точки. Но в остальном – свобода действий и выбора.

– Это семья в Новой Зеландии, – Лиля ткнула пальцем в одну из сфер. – Пара еще не жената, но ребенок должен сплотить их окончательно. Зачатие уже произошло, будет девочка. Душа может занять это тело в любой момент вплоть до рождения.

– Я? Девочка? – Сергей рефлекторно положил ладонь себе на грудь.

– Ты. Если выберешь этот путь, – кивнула Лиля. – Артефактов у тебя в копилке еще нет, в этой судьбе можно попрактиковать терпение, очень полезный навык. А если сюда, – девочка едва заметно пошевелила пальцами, и другая сфера увеличилась в размерах, отразив внутри себя темнокожих мужчину и женщину, – то тогда можно укрепить силу воли. Семья хорошая, любящая, а вот район и окружение не очень, будет много соблазнов, а значит, и шанс прокачать волю.

– И если вдруг не получится, – вмешалась бабуля, – попробуешь снова в следующей жизни. Число попыток не ограничено.

– Окейно. Хотя нет, стоп! Я помню, вы обе упоминали… карму. Это у нас что? Что-то про наказание? Если меня накроет соблазнами и я не справлюсь, то?..

– То испортишь карму, – ответила бабушка. – Такая Игра. Карма – это что-то вроде твоего энергетического баланса, как счет в банке – то прибывает, то убывает. Чем светлее карма, тем больше возможностей от Вселенной. Чем темнее, тем больше препятствий. Понимаешь?

– Нет, – мотнул головой Сергей.

– Ну смотри, – пришла на помощь Лиля. – Попробую совсем просто, на собственном примере. Так…

В воздухе появилась еще одна сфера. Она развернулась цифровым полотном, как экран в кинотеатре, и на нем заиграли образы, замелькали сцены.

– Когда-то я жила жизнью воина-крестоносца, – говорила Лиля, а на экране ее слова оживали картинками из Средневековья. – В той жизни моей задачей было прокачать милосердие, и выбор, что предлагался мне из раза в раз заключался в том, чтобы убивать или не убивать. Я выбирал первое. Убивал много, безжалостно, даже тогда, когда в том не было нужды. Меня сопровождали мудрые учителя, хранитель посылал мне знаки, я видел примеры другого выбора. У меня был шанс жить иначе, но в гордыне своей и жадности я не щадил никого. Так я, сам того не ведая, копил отрицательную карму. Мои жертвы испытывали страх, боль, ненависть, и оттого общий баланс мира уходил в минус, в сторону Зла. Чтобы восстановить его, надо было делать что-то очень хорошее. И это что-то делали другие люди. Не я. Я же, когда покинул ту страшную жизнь, чуть было не угодил в тень Черного дерева. Но, – Лиля с благодарностью посмотрела на наставницу, – меня простили и дали мне еще один шанс. Вот только душа моя была так изуродована опытом убийств, что в новой жизни я родилась с внешним уродством – горбом. В те века это было дурным знаком. Меня гнали отовсюду, били, пытались убить. Единственным человеком, который любил меня и оберегал, была моя мать. Она обладала артефактом безусловной любви, это самый сильный и важный артефакт во Вселенной. А я в теле горбуньи смогла наконец-то понять, что же такое милосердие и что Злу можно и нужно противостоять. Знаешь, чем я занималась? – Лиля озорно улыбнулась. – Я спасала черных кошек от религиозных фанатиков.

– За что и поплатилась, – грустно добавила бабушка.

– Да. Но ни о чем не жалею.

– Как это «поплатилась»? – не понял Сергей.

– Меня сожгли на костре, – болезненно поморщилась Лиля. – Сам понимаешь – горб, полный дом черных кошек. Люди сочли, что я ведьма. Но и это было частью кармы. Это… очень сложная структура Вселенной. Делая зло в моменте, человек создает импульс, который однажды, может быть сквозь года, снова спровоцирует зло. И оно притянется к хозяину, к тому, кто послал первоначальный импульс. Это может случиться сразу, в рамках одного воплощения, а может через две-три-четыре жизни. Остановить карусель зла можно только добром и прощением. Сколько бы боли тебе ни причиняли – не твори зло в ответ, даже в мыслях. Помни, что это твой бумеранг вернулся, не запускай его снова.

– То же самое и с добром, – включилась в объяснение бабушка. – Карма работает в обе стороны. Смотри, сейчас все поймешь!

На экране замелькали новые картинки, смутно знакомые Сергею. То была сцена из его собственной жизни, снятая словно сверху и чуть сбоку: пустырь за Горным институтом, три бритоголовых отморозка втаптывают в весеннюю грязь какого-то пацана, шарят по его карманам, попутно пиная остроносыми ботинками под ребра. Тем пацаном оказался первокурсник Сашка Нефедов, Сергеев одногруппник. Тогда они еще не общались…

– Помнишь, что было потом? – остановила киноленту Лиля.

– Да, я шел через пустырь, увидел их и…

Экран вновь ожил, и на нем во всей красе предстала батальная