Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

один человек так не играет, черт побери! Он совершает ошибки, меняет стратегию. Все это неизбежно проявится даже в такой простой игре. Но, главное, во время игры человек обучается. Чем дольше он играет, тем лучше у него выходит. Это сразу же выдаст Ньютона, чего и ждет бандит. Наверное, он слыхал об айянах. И как только он убедится, что ему противостоит неразумное животное, а не человек или компьютер…

Через некоторое время второй пилот сказал:

– Я принимаю информацию об их ходах. Они начали партию. Может, нам стоит состряпать доску, чтобы следить за развитием игры.

– Лучше приготовимся вмешаться, когда пробьет час.

Командир беспомощно посмотрел на кнопку залпа, затем на часы, показывавшие, что до подлета «Штуковины» оставалось добрых два часа.

Вскоре второй пилот сообщил:

– Похоже, первая партия окончена. Дел проиграл, если я правильно понимаю цифры их счета. – Он помолчал. – Сэр, опять сигнал, который мы приняли, когда берсеркер в прошлый раз включил ментальный луч. Должно быть, Дел снова почувствовал его.

Командиру было нечего ответить. Оба молча принялись ждать атаки чужака, надеясь, что за считаные секунды до собственной гибели сумеют причинить ему хоть какой-нибудь ущерб.

– Они начали вторую партию, – озадаченно произнес второй пилот. – А еще я слышал, как он только что сказал: «Что ж, продолжим».

– Ну, голос он мог записать. Должно быть, составил какой-то план игры для Ньютона, но долго водить берсеркера за нос он не сможет. Никак.

Время едва ползло.

– Он проиграл уже четыре партии, – снова подал голос Второй. – Но при этом делал неодинаковые ходы. Эх, будь у меня доска…

– Да заткнись ты со своей доской! Тогда бы мы таращились на нее вместо пульта. Прошу не терять бдительности, мистер.

По прошествии многих – казалось – часов Второй встрепенулся:

– Вот это да!

– Что?

– Наша сторона свела партию вничью.

– Значит, луч отключен. Ты уверен, что…

– Включен! Смотрите, вот здесь те же показания, что и в прошлый раз. Он направлен на Дела чуть ли не час и все усиливается.

Командир уставился на пульт с недоверием, однако он знал о высокой квалификации Второго и не имел оснований не доверять ему. Да и показания датчиков выглядели достаточно убедительно.

– Значит, кто-то, – промолвил он, – или что-то безмозглое мало-помалу учится играть в эту игру. – Помолчав, он добавил: – Ха-ха, – словно пытался припомнить, как надо смеяться.

Берсеркер выиграл еще партию. За ней последовала ничья. Новая победа врага. Затем три ничьих подряд.

Один раз второй пилот услышал, как Дел хладнокровно осведомился:

– Сдаешься?

И на следующем ходу проиграл. Но очередная игра опять закончилась вничью. Дел явно раздумывал дольше, чем противник, но не настолько, чтобы вывести того из терпения.

– Он пробует различные модуляции ментального луча, – указал Второй. – И взвинтил мощность до предела.

– Ага, – отозвался командир.

Он уже не раз хотел вызвать Дела по радио и сказать что-нибудь воодушевляющее, а заодно дать хоть какой-нибудь выход своей лихорадочной жажде деятельности, попытаться выяснить, что к чему. Но он знал: испытывать судьбу нельзя. Любое вмешательство может развеять чудо.

У него не укладывалось в голове, что эти необъяснимые успехи могут продолжаться, даже когда шашечный матч постепенно превратился в бесконечную череду ничьих между двумя блестящими игроками. Командир уже много часов назад распростился с жизнью и надеждой – и ждал рокового мгновения.

А ожидание все не кончалось.

– …Никогда не исчезнут с лица земли! – договорил Дел Мюррей, и Ньютон с энтузиазмом метнулся освобождать его правую руку от наручников.

Перед ним на доске стояла недоигранная партия, брошенная считаные секунды назад. Ментальный луч был отключен, как только «Штуковина» ворвалась в нормальное пространство – в боевой позиции – всего с пятиминутным опозданием; берсеркеру пришлось сосредоточить всю свою энергию, чтобы отразить тотальную атаку «Штуковины» и «Наперстянки».

Увидев, что оправившиеся от воздействия ментального луча компьютеры уже навели перекрестие прицела на израненную, вздутую центральную секцию берсеркера, Дел выбросил правую руку вперед, расшвыряв шашки с доски.

– Все! – хрипло рявкнул он, обрушив кулак на большую красную кнопку.

– Я рад, что ему не вздумалось поиграть в шахматы, – позже говорил Дел, беседуя с командиром в рубке «Наперстянки». – Такого мне нипочем бы не соорудить.

Иллюминаторы уже очистились, и оба могли разглядывать тускло рдеющее, расширяющееся газовое облако, оставшееся от берсеркера, – очищенное пламенем наследие древнего зла. Но командир не сводил глаз с Дела.

– Ты заставил Ньютона играть по диаграммам позиций, это я понимаю. Но чего я в толк не возьму – как ему удалось постепенно освоить игру?

– Не ему, а его игрушкам, – ухмыльнулся Дел. – Эй, погоди, не надо бить меня так сразу!

Подозвав айяна, он взял из ладони животного небольшую коробочку. Там что-то тихонько затарахтело. На крышку коробочки была наклеена диаграмма одной из возможных позиций в упрощенных шашках, а возможные ходы фигур Дела были помечены разноцветными стрелками.

– Потребовалась пара сотен таких коробочек, – пояснил он. – Вот эта была в группе, которую Ньют использовал для четвертого хода. Найдя коробочку с позицией, соответствующей позиции на доске, он брал коробочку и вытаскивал бусину вслепую – кстати, оказалось, что впопыхах обучить его этому труднее всего. – Дел сопровождал слова действиями. – Ага, синяя. То есть надо сделать ход, отмеченный синей стрелкой. А оранжевая стрелка ведет к слабой позиции, видишь? – Дел вытряхнул все бусины из коробочки на ладонь. – Ни одной оранжевой не осталось, а до начала игры было по шесть штук каждого цвета. Но Ньютону было велено откладывать в сторону каждую вынутую бусину, до конца игры. Если табло показывает, что мы проиграли, он должен отбросить все использованные бусины. Все плохие ходы мало-помалу исключаются. За пару часов Ньютон вместе со своими коробочками научился безупречно играть в эту игру.

– Отлично, – подытожил командир, на миг задумался и протянул руку, чтобы почесать Ньютона за ушами. – Мне бы такое ввек в голову не пришло.

– А мне следовало бы подумать об этом раньше. Самой идее уже пара сотен лет от роду. А компьютеры – моя гражданская профессия.

– Это может быть очень плодотворным, – заметил командир. – Я о том, что твоя идея может оказаться полезной для любой оперативной группы, столкнувшейся с ментальным лучом берсеркера.

– Ага. – Дел впал в задумчивость. – Кроме того…

– Что?

– Да я припомнил одного парня, которого встретил как-то раз. По имени Бланкеншип. Вот я и гадаю, а не удастся ли мне соорудить…

Да, я, Третий историк, прикасался к рассудкам живущих, рассудкам землян, охваченным таким смертельным холодом, что какое-то время они полагали войну игрой. И первые десятилетия войны с берсеркерами наводили на мысль,