Сын помещика 3 - Никита Васильевич Семин

каждый свой шаг — настоящая мука. Так и свихнуться недолго. Вот и проскальзывает у меня всякое, что для нынешних времен не характерно. Мои родные уже в чем-то привыкли и принимают как должное. Да и «объяснение» у них есть. А вот как посторонние отнесутся — непонятно. Вон, Повелецкая при виде картины с оптической иллюзией вообще посчитала, будто я душу дьяволу мог продать.

— Может, еще что придумать или вспомнить? — шутливо ответил я, стремясь сменить тему. Да и неловко мне стало от ее слов.

— И что же? — весело хмыкнула мама.

— Ну… — протянул я. — Например, торт.

— Ты же уже вспомнил его? — рассмеялась она.

— А сейчас — придумаю! И это будет необычный торт! — поднял я важно палец вверх.

— Ну давай, удиви меня, — приняла она мой шутливый тон и настроение.

— Желаете сами посмотреть и поучаствовать, или же будете ждать готового результата?

— А знаешь… — задумалась мама. — Желаю поучаствовать! Идем, потесним Марфу на кухне.

* * *

— Ох, жизнь наша тяжкая, — проворчал Сергей Александрович, борясь с головной болью.

Перебрал он вчера с хмельным, вот и мается. А как не перебрать-то? Ольга ему весь вечер на уши приседала, когда сын к ужину не явился. Да он потом и баню пропустил, чего отродясь не бывало! Так супруга еще и ультиматум поставила — или он извиняется перед Романом, или лишится не только сына, но и жены. Вот это чуть не добило мужчину. Променять собственного мужа на отпрыска? Да где это видано? Всегда жена за мужем шла, что бы он ни творил. И даже если с детьми ссора какая была — жена должна на стороне мужа быть. Так богом завещано им. О том и в церкви всегда говорится. А тут…

Вот и пил вчера Сергей Александрович, да думал, как быть. И все же решил переступить через свою гордость. Поднялся утром и к Роману пошел. Тот хоть и встретил прохладно, но все же извинения принял. Однако смотреть на него помещик не хотел. А то еще сорвется, глядя на сына и его невозмутимое, полное высокомерного признания собственной правоты, лицо. Вот и заперся он у себя в кабинете.

Так он и сидел сычом, пока не услышал детских смех своих младшеньких. Вот они — его отрада. И не перечат, и голос не поднимают. Хотя… ведь Рома таким же был, пока память не потерял. Ох и за что ему бог такое испытание послал?

В какой-то момент рассол, который ему принесла Евдокия, закончился, а боль хоть и отступила, но не до конца. Нужно было продолжить «лечение». Вот только кричать и звать служанку не хотелось — в голове все еще звенело от любого громкого звука. Пришлось подниматься и выходить наружу. В зале никого не оказалось. Тяжко вздохнув, Сергей Александрович побрел на кухню, где застал удивительную картину — Роман с Ольгой что-то готовили, оттеснив в сторону Марфу!

Глава 2

11 июля 1859 года

Не скажу, что я хороший кондитер, но на фоне той же Марфы даже мои поверхностные знания о том, как можно украсить торт, были на совсем ином уровне. Что вполне естественно. Все же я на стольких свадьбах фотографом побывал и какие только праздничные торты не видел, да и рецептики особо понравившихся иногда спрашивал. Пусть не все запомнил, но общее представление «как можно сделать и из чего» у меня имелось. И ладно, сейчас я не говорю о начинке — даже просто внешний вид может неслабо удивить, особенно неискушенных в этом плане жителей девятнадцатого века.

— Побольше теста намешай, — инструктировал я кухарку, — сегодня торт будет гораздо больше по размеру, да и выглядеть иначе.

Сам я в этот момент взбивал яичный белок в крем. Занятие тоже не простое, да и крема того для моей идеи понадобиться много. Поэтому я подумывал позвать Корнея, или на худой конец — Пелагею, чтобы иногда меня подменяла, давая мне передохнуть. Маме досталось готовить «красители». Сейчас она резала купленную мной краснокочанную капусту. Затем, по словам торговки с рынка, ее надо будет залить водой и поварить примерно полчаса, после чего можно сливать получившийся отвар в отдельную емкость. Это и будет основа синего красителя. Варьировать оттенок можно с помощью добавления молока. Чем того больше, тем ближе к голубому цвету получится краситель.

— По глазам твоим вижу — не такой же торт, что до этого, ты собрался испечь, — с хитринкой посмотрела на меня мама.

— Основа будет та же — тортовое тесто, — так я назвал «бисквит». А то объяснить, откуда взялось такое название, я не смогу, вот и не стал особо заморачиваться. — А вот внешний вид… — тут я сделал загадочное лицо и замолчал.

Мама поняла, что раскрывать секрет я пока не хочу, и не стала настаивать на ответе.

И вот, когда тесто было готово, и первый корж отправился в печь, а я все же позвал Корнея себе в помощь, на кухню зашел отец. Видок у него стал чуть лучше, чем был утром, но все равно было заметно, как ему плохо. Увидев нас, он сильно удивился.

— Это чего это вы… тут… — не смог он сразу подобрать слов, настолько был ошарашен.

— Торт готовим к празднику, — ответила мама. — Роман грозится, что он будет не хуже столичного.

И да, я и правда такое сказанул, пока усердно работал лопаточкой, а маме было скучно резать в тишине, вот и задавала сотню вопросов. И по торту, и по моим ожиданиям от праздника, и по дальнейшим планам. Ненавязчиво, постоянно перескакивая с темы на тему.

— Эээ… ну… ладно, — в итоге махнул рукой на наши «чудачества» отец и повернулся к Марфе. — Рассолу мне еще принеси.

После чего снова покосился на маму с удивлением и каким-то недоверием к тому, что видит. А она спокойно скидывала нарезанную капусту в кастрюлю. Покачав головой,