Город, что дышит туманом - Виктория Драх

над телом графа, выглядевшим в свете ярких ламп ещё более испуганным, чем мне показалось на улице. Рона сделала тот же вывод про «фею снов», что и я: именно этот эликсир, даривший приятные грёзы во сне, при превышении дозы заставлял испытывать дикий ужас и наяву видеть свои худшие кошмары. Граница реальности и воображения размывалась, отделить явь от морока становилось невозможно, и человек терял контроль над собой или над своим даром, пытаясь защититься от собственных страхов. И именно «фея» подкрашивала белки глаз на несколько часов после употребления, позволяя почти безошибочно определять тех, кто подсел на неё. Я срезала несколько волосков, забрала кровь, любезно набранную для меня вампиршей, и пакет с одеждой. Воздействие тумана делало невозможной магическую экспертизу, но, может, я и без магии смогу что-то найти?

Закрывшись в лаборатории, я разложила улики на широком столе. Начала с волос и уже через несколько минут писала в отчёте о «фее снов» – на этот раз точно, а не предположительно. И принимал её граф в малых дозах не меньше месяца ежедневно, что было необычно. Каппеша я помнила по Смуте – лорд славился своим умом, изобретательностью и, как ни странно для того времени, благородством. Потому, наверное, не только выжил, но и сумел удержаться у власти, по сути поучаствовав в создании этой самой новой власти. Мало кому из бывших приближённых Безумного короля подобное удалось. Характеристика Ровены соответствовала тому образу графа, который я помнила, а вот «фея снов» – нет. Такие люди, как Каппеш, обычно дорожат своим умом и сомнительных веществ, способных на него повлиять, не употребляют. Впрочем, за девять лет многое могло измениться. Передозировка в крови была ровно такой, чтобы задуматься: случайность, рука над стаканом дрогнула, или это было сделано специально? Эх, прощай, спокойная жизнь отдела. Теперь, пока смерть графа не раскроют, будут тут ходить всякие… Ага, уже ходят. Сквозь закрытую дверь лаборатории я услышала, как вампирша шлёт кого-то к Морригану. Правильно, пусть следователя трясут, а то повадились: чуть что – сразу в морг с вопросами, как будто мы больше всех знаем.

Разложив одежду на столе, я первым делом проверила карманы. Пусто. Очередная странность, не характерная не только для лорда, но и вообще для хоть сколько-нибудь адекватного человека. Ни документов, ни монетки, ни даже артефакта или ключа от дома. Сами вещи дорогие, качественные – для меня, но не для графа Каппеша. Да и выглядела одежда потрёпанной… Ещё и разводы эти странные на носках и брюках. Поморщившись (право дело, чьи-то грязные носки – не то, что хочется лицезреть с утра пораньше!), я пинцетом сняла прилипшие травинки, соскребла грязь и растёрла её по стеклу. Красная глина и болотник? А это в городе откуда?!

Я задумалась. С каждой новой уликой дело становилось всё более странным. Какова вероятность, что тело графа попало бы в особый отдел? Вообще, с какой вероятностью его бы опознали без документов? Морриган, сам будучи виконтом, бо́льшую часть лордов Совета знал не только в лицо, но и лично. То, что он заглянул на место преступления – случайность. А если бы не заглянул? Тело с характерными признаками передозировки «феей» отправилось бы в отдел эликсирщиков, где выяснили бы, что погибший употреблял уже какое-то время и что доза в его крови превышена. Что дальше? Опознание без слепка ауры проблематично, а после тумана слепок не сделать. Документов нет. Отправили бы кого-то походить вокруг места смерти с фотографией, поспрашивать, кто видел-знает, и, не добившись результата, кремировали бы. Всё-таки наших эликсирщиков куда больше волнует происхождение различных зелий и цепочка их распространения, а таких вот, с передозировкой, у них десятки в месяц. Всех не опознать. Может быть, кто-то и признал бы графа случайно, как это произошло с Морриганом, но шансы невелики. Кто-то хотел скрыть смерть Каппеша? Возможно, но как-то глупо. Для этого проще тело спрятать. Не успели? Или Каппеш от них удрал – шёл же он откуда-то босиком? Странно всё это.

Морригану я свои подозрения высказала, передав отчёт. В конце концов, он следователь из благородных, подводные течения и особенности поведения людей в высшем свете знает куда лучше, чем я. Вот пусть и разбирается. Убедившись, что других тел нам так и не доставили, я отправилась в кабинет. Ровена, мурлыча под нос какую-то весёлую песенку, босиком пританцовывала на ковре и поливала своих питомцев густой нежно-лиловой жижей. Растения проявляли необычный для флоры энтузиазм и тянулись к вампирше разноцветными ветками, листиками, шипами, а иногда и хищно клацающими бутонами. Я к этому зрелищу успела привыкнуть и даже не вздрогнула, когда одна из вьющихся рядом с дверью алых лиан, Стесняшка, прозванная так за цвет, захотела дёрнуть меня за волосы. Поняв, на кого покусилась, лиана резко втянулась и попыталась слиться с узором на светло-бежевых обоях. Внимания на хулиганку я обращать не стала, сбросила у порога туфли, спрятала в платяной шкаф сумку и шляпку и прошла к своему столу, стоявшему справа от входа. Мельком кинула взгляд на расположившийся напротив бордовый диван, до которого не смогла добраться утром. Рядом с ним стоял другой шкаф тёмно-вишнёвого дерева, в котором мы хранили копии всех отчётов. Стол Ровены был напротив двери, в дальнем конце слегка вытянутой комнаты, и стоял так, что первым, что мог увидеть заглянувший к нам посетитель, был злой оскал работающей за ним некромантки. Злым он был всегда – Рона терпеть не могла возиться с бумагами. Всё остальное свободное пространство занимали горшки с питомцами вампирши, ну а на полу лежал предмет моей профессиональной гордости – огромный, от стены до стены, пушистый бежево-коричневый ковёр, на который я больше недели накладывала всевозможные чары от грязи и пыли. Его я присмотрела случайно во время одного из первых расследований, показала Ровене, объяснила свою идею… На ковёр мы скинулись вместе, вдвоём кое-как затолкали его в машину вампирши – пришлось снять ради этого крышу, а так как дело было зимой и, как назло, в снегопад, пока доехали до Управления, настроение у нас было нерадужным. Самоубийц среди наших коллег мало, поэтому, как только по коридорам пронёсся слух «мастер Шоль не в духе», Управление словно вымерло. Нам понадобилось больше получаса, чтобы найти добровольцев, которые донесут заснеженный ковёр до нашего кабинета и приподнимут мебель, чтобы его разложить. Задачу усложняли цветочки Роны, которым очень не нравилось, когда кто-то хватает их горшки. Так что отсутствие желания помочь двум прекрасным, но проблемным дамам я понимала, хотя и не одобряла.

Да, первое знакомство с этим кабинетом и меня едва