Поле боя - Украина. Сломанный трезубец - Георгий Савицкий

Олег Щербина отличался прямодушием, которое часто выходило ему боком. Трудно нормальному человеку жить в стране, превращенной в морально убогую колонию «звездно-полосатых» штатов. В большинстве людей убили мечту, здесь ценилось только одно — «бабки».

Он хотел летать — на него смотрели как на идиота. Он осмелился иметь свое собственное мнение, отличное от других, — и толпа посредственностей сделала его посмешищем, не понимая, что смеется над собой. Олег, чтобы не слышать этих насмешек, слишком рано замкнулся в себе. Книги стали его лучшими друзьями. Нет, он не стал «ботаником» или книжным червем. Но он слишком рано понял, что в этом мире нужно быть сильным, записался в секцию карате, занимался упорно и в старших классах не раз использовал «искусство пустой ладони» против тех, кто привык все решать кулаками.

Нужны были деньги на полеты и прыжки в аэроклубе — Олег подрабатывал на стройке, а по ночам писал рефераты и делал переводы.

И все-таки он поступил в Харьковский институт летчиков на истребительный факультет. Хотя это оказалось не так уж и сложно, ведь вместе с ним поступило всего четыре человека — делать карьеру офицера в государстве кривых зеркал, где более всего ценится показуха и лицемерие, — занятие бессмысленное. Но он и тут не сдался.

Топлива на полеты отпускали — слезы. И он снова пошел работать, чтобы наскрести деньги не на еду, нет — на драгоценный, в прямом смысле слова, керосин. Подготовку на L-39 он сдал досрочно. На третьем курсе начали осваивать программу боевого применения на истребителе МиГ-29. Курсантам дали «аж»… четыре провозных полета на учебно-тренировочной «спарке» МиГ-29УБ. Командование украинских «Повитряных сил» ввело еще одно «новшество» — конкурсный отбор для курсантов, желающих пройти полный курс обучения на МиГ-29, а требования выставили такие, что и бывалые инструкторы за головы хватались. Естественно, со всех курсов института туда попали всего восемь человек — «мальчики-мажоры» в погонах — сынки генералов и прапорщиков «незалежной» армии — и курсант-отличник Щербина. Программу на МиГ-29 он вылетал «от А до Я».

С распределением ему повезло — попал служить в Миргород на истребители Су-27, переучивался уже в полку. Но опять же топлива выделяли, как выразился один из летчиков, «только на рулежки». А после трагедии в Скнилове, когда во время проведения авиашоу на зрителей упал двухместный учебно-боевой Су-27, вообще полеты зарубили. Так теперь и служили — «равняйсь-смирно», а полетов — хрен да ни хрена.

Молодого старлея Щербину это не устраивало. Можно было, конечно же, уволиться, но он избрал другой путь и уехал по контракту в Эфиопию офицером-инструктором. Там он испытал такие «прелести», как тропическая лихорадка и дизентерия, его даже укусила какая-то местная змея, и он неделю пролежал в реанимации в горячке на грани жизни и смерти.

Но и летал он там как никогда. Олег буквально жил в воздухе. Не слишком богатая страна тем не менее на своей безопасности не экономила в отличие от далекой Родины. Недавно Эфиопия приобрела в России партию из десяти новейших истребителей Су-27СК и Су-30МКИ, и Олег вместе с инструктором из Липецкого центра боевого применения авиации, который тоже работал по контракту, принялся за нелегкое и неблагодарное дело переучивания «черных братьев по разуму» на новейшую авиатехнику.

Бывало всякое, но Олег имел уникальную возможность освоить эти замечательные многоцелевые истребители. По сравнению с украинскими «Су» они вообще казались кораблями пришельцев. Еще бы — двигатели с управляемым вектором тяги, новый локатор с возможностью применения управляемых ракет «воздух — поверхность», жидкокристаллические дисплеи вместо стрелочных приборов. Не самолет, а сказка! И выжимали летчики из этих машин все, что только можно, и чуточку того, что нельзя. Два года, проведенные здесь, пролетели незаметно, а летная книжка Олега была сплошь и рядом исписана номерами тактических упражнений и невероятным для украинского летчика количеством проведенных в воздухе часов.

Возвращение на Украину было как ведро помоев, вылитое прямо в лицо. Олег бы и сломался, если бы рядом не было Оксаны. Трудно представить, что встречаются еще такие девушки. Впрочем, здесь, в сердце Украины, и девичьи сердца были не изъедены в большинстве своем червоточиной корысти и расчетливости.

Оксана что-то напевала вполголоса, какую-то мелодичную народную песню. Выросшая в селе на Полтавщине, она знала их очень много.

Щербине нравились украинские песни и украинский язык, мягкий и мелодичный, передающий малейшие оттенки чувств. «Я тебе кохаю, моя квітонь-ко!» — как нежно и певуче звучит признание в любви на этом удивительном славянском языке. А песни Софии Ротару: «Червону руту не шукай вечорами…»

И его просто коробил тот «американский украинский» язык, который потоками грязи лился с телеэкранов и прямых эфиров радиостанций. Какие-то тупые заимствования и словообразования: «мапа» (карта) — от английского maple, «міліціянт» вместо милицейский, «шпиталь» — госпиталь. Верхом маразма был подстрочный украинский перевод русскоязычных фильмов во всех без исключения кинотеатрах.

Ну, да ладно… Черт с ними.

Олег чмокнул жену в щечку.

— Ну, что, солнышко?

— Олежек, давай позавтракаем и пойдем погуляем.

— А ты что, еще ничего не кушала? Так же нельзя.

— Успокойся, — я чая попила, а есть и действительно не хотелось.

— Ну, хорошо, что у нас на завтрак?