Сын тысячелетнего монстра - Кирилл Неумытов

Ламарк, Целена и Баттенберг. Ярче всего горела звезда Ламарк, и мы с моим аспектологом решили пробуждать одну из звёзд этой связки. Для точной идентификации я вошёл в астрал, и ближе всего мне оказался Краун. Пробуждать его аспектолог предложил рунами, методом неопределенной звезды. К счастью, всё получилось.

— Твой аспектолог либо гений, либо плут, — задумчиво проговорил Фридрих. — Но Эхекрат у него определенно отменный, раз может выделять сразу три звезды, и если он умеет отправлять в астрал, значит имеет минимум ранг «мастер». Скажи мне имя того аспектолога.

— Я бы с радостью сказал, но так вышло, что мне нельзя говорить его имя. Могу сказать только, как он выглядит — высокий, имеет кудрявые черные волосы, постоянно курит и довольно груб, — ответил я, в точности описав Яна. Зато врать не пришлось…

— Мне не нравится такой ответ, Майто. Я хочу знать всё, не надо пытаться от меня что-то утаить.

— Извините, но я обещал не говорить никому имя своего аспектолога. Если с меня снимут это обещание, я всё расскажу.

— Верный своим обещаниям… Что ж, похвально, однако советую выбирать союзников с умом. Некоторые союзники приносят больше вреда, чем пользы. Покажи мне свои аспекты, хочу увидеть Крауна вживую.

Что-то старик разошёлся со своими командами… Показать ему легендарный аспект? Фридриха именуют «железной рукой» за его жёсткие решения, если узнает о моём потенциале — захватит и приберет к себе. Об этом меня Ян уже предупреждал. Хотя, любой другой клан узнай, что у меня есть легендарный аспект, будет готов принять меня в вассалы, а то и в сам клан. Правда, раскрыв всем о своём легендарном аспекте, проблем будет гораздо больше, чем пользы.

Не показывать ему аспекты? Это чревато тем, что можно нажить себе могущественного врага.

— Простите, господин Фридрих, я не могу показать вам свои аспекты.

— По какой же причине?

— С моими аспектами связана определенная тайна, и пока я не могу её раскрыть.

— Вот как… Я могу публично попросить тебя показать Краун, и если ты этого не сделаешь, то я в праве отнять у тебя фамилию. А если, каким-то образом, ты обманул паспортный стол… Это уже тянет на несколько лет тюрьмы…

Говорил Фридрих холодно, каждым словом как будто меня придавливая.

— При всём уважении к вам, господин Фридрих, я не могу показать вам свои аспекты.

Фридрих Ламарк пронзительно на меня посмотрел, и, кажется, в этом взгляде я увидел его мысли: «Ты, жалкий простолюдин, смеешь отказывать мне, главе одного из сильнейших кланов Гидры? И это притом, что я оказал тебе свое расположение и пригласил на ужин?» Говорить подобное вслух он, естественно, не стал, мыслить такими категориями было слишком мелко для главы кланы. Однако его взгляд это всё и так прекрасно отражал.

— Поклянись, что не врал, находясь в моём кабинете.

— Клянусь, — уверенно ответил я. Соврать аристократу равнозначно на всю жизнь оказаться в тюрьме, если ложь вскроется. Да, даже если признаешься, что соврал, самостоятельно, то получишь несколько лет исправительных работ и огромный непосильный для простолюдина штраф. Зная это, Фридриху я не врал, тщательно отслеживая каждое своё слово.

— О том, что грозит простолюдину, совравшему аристократу при клятве, знаешь?

— Да.

— И что же будет?

— Тюрьма.

— Нет, если аристократ настоит, за это простолюдину грозит смерть.

Глава 14

Надо признать, встречи с высокородными отнимают очень много сил. Обратно слуга клана Ламарк меня не довёз, и я пешком шёл по центральной улице кланового квартала, отчётливо чувствуя сенсорикой, как за мной следит охрана различных кланов. Приехал домой я, как и днём ранее, лишь поздней ночью. Точно также вошёл в комнату, не разуваясь, и точно также взял в руку свою светловолосую красавицу.

Звонок в дверь. Кажется, Дилара в этот раз решила устранить конфликт ещё до его начала.

— Где ты шляешься каждую ночь? — спросила розоволосая, выходя из своей квартиры и заходя в мою. — Так, это я конфискую, — сказала розоволосая, схватив гитару за гриф.

— Что ты делаешь? Оставь в покое мою гитару!

— Ты мне не поклонился, когда я вошла. Может, наказанием будет разбитая гитара? — Дилара сделала вид, что замахивается гитарой. Я не понимаю, розоволосой жить надоело?

Я слегка поклонился, чертовы нравы!

— Ты ко мне ворвалась на ночь глядя, да так быстро, что я не успел среагировать.

— Ты, и не успел среагировать? Тебя я знаю не долго, но с реакцией у тебя полный порядок. Ладно, тянуть не буду, — Майто, я к тебе переезжаю.

— Чо?…

— Я к тебе переезжаю и конфискую твою гитару.

— ЧО!..

— В ближайшие две недели никакой игры на гитаре, и никаких ночных вылазок. Я буду следить за тобой двадцать четыре часа в сутки.

— Зачем?!

— Хочу, чтобы ты сдал экзамены и прошёл на будущее полугодие.

— Не понимаю, зачем тебе это? Какая тебе разница, вылечу я или нет.

— Я поставила на тебя полмиллиона Хе, так что поверь, я заинтересована.

Так вот кто просадил коэффициент!.. Я то хотел поставить жалкие восемь тысяч Хё, а она бахнула полмиллиона! И откуда у неё такие деньги?…

— Увидев твою скорость и умения в магии, я решила рискнуть и поставить на тебя. Не каждый день увидишь «ученика», который уже дошёл до создания ветра. Если тебя немного подтянуть по некоторым предметам, то ты даже можешь занять топ-100. Когда планируешь пробуждать следующий аспект?

— Когда звёзды будут в нужном положении! — съязвил я на манер главной отговорки астрологов. — Я сам решу, когда мне нужно пробуждать аспект, и помощи в учёбе мне не нужно.

— Ага, именно поэтому к тебе сегодня заходил простолюдин из нашего класса… Я поставила на тебя полмиллиона, и на ближайшие две недели я буду решать, что ты будешь делать.

Розоволосую как будто подменили, откуда у неё такая жесткость в голосе. Я бы охарактеризовал её, как довольно легкомысленную, добрую девчонку, но точно не как личность, готовую к серьёзным решениям и серьёзным ставкам.

— Ты всего лишь сделала на меня ставку, а не купила меня, как раба.

— Сколько ты хочешь денег, я поделюсь долей.

— Пятьдесят процентов.

— Чо!.. Ты офигел просить так много? Ты хоть знаешь, на какой коэффициент я поставила?

— Знаю. А ты хоть понимаешь, что я могу упереться и нарочно завалить экзамен?

— Только попробуй, я тебя тогда убью.

— Да меня хотят убить при любом раскладе. Татори Изенбург предлагал мне сто тысяч, если я экзамен завалю, а иначе обещал— дословно — «стереть меня в порошок». Может, мне будет разумнее принять его предложение? Клан Изенбург будет побольше, чем клан Сеймур.