Источник душ - Вадим Кленин

За нашей спиной передвигалась третья пара, уже полностью погруженная в облако пыли. Это было слышно по противному цокоту когтей, периодически проскальзывавших по абсолютно ровному каменному полу. И звуку, похожему на шелест сухой швабры по такой же высохшей поверхности. Кажется, раньше такой звук был способен издать веник. Да-да, я тоже изучал историю своего дела, чтобы добросовестно выполнять обязанности уборщика. Мое поколение синтетиков этот древний инструмент, понятно, не застало – пластик и композиты давно вытеснили органику из обихода. Да и кто в здравом уме повезет настоящий веник на отдаленную лунную станцию? Но в роликах в социальных сетях еще можно было найти любителей старины, которые хранили у себя этот антиквариат. Те утверждали, что заплатили за него огромную сумму на одном из престижных аукционов.

Цокот, как вы поняли, издавали когти Бублика, а странный звук – щупальца безымянной таракано-медузы, представить которую хозяева не удосужились. Впрочем, сами они пока тоже не представились, лишь пригласили следовать за ними.

Звери трусили на расстоянии примерно трех метров, и в отличие от первых двух пар демонстрировали совсем не такт и уважение. Мой мохнатый спаситель был сильно раздражен и завалил общий канал ругательствами в адрес нерях-хозяев, не удосужившихся держать свои залы в чистоте и порядке. Но гораздо больше его злила «эта склизкая тварь», которая двигалась параллельным курсом. Предлагались самые разные способы от нее избавиться: от вполне безобидных хитростей в духе учеников средней школы до кровавой разборки в стиле свалки дворовых псов из низкобюджетных фильмов прошлого. Разумеется, Бублик был абсолютно уверен в своей победе. Даже мысли не допускал, что может быть иначе. А вот я бы не был столь категоричен. Пару раз инопланетная женщина оборачивалась и бросала очень строгий взгляд на своего питомца – в тот момент, когда тот начинал особенно противно скрежетать по полу. Один раз даже погрозила ему пальцем.

Впрочем, нервничающего Бублика я вполне мог понять. Наше согласие последовать за хозяевами всё меньше казалось мне правильной идеей. И вот почему. В слабоосвещенных нишах в стенах, мимо которых мы проходили, стояли весьма искусно сделанные статуи. Только головы у них были не змеиными. В некоторых угадывались кошачьи или псовые предки. Встречались и вполне человекообразные. Включая неандертальца и даже предшественника современного хомо сапиенс – кроманьонца.

Каждая без исключения фигура была обвита миниатюрной копией гигантского аспида, которого мы видели в главном зале. Из-за плеч, поясов, из пышных шевелюр или из-под полога одежды выглядывали части тел этих рептилий: хвосты, бока или отвратительные до дрожи пасти. В отличие от ужасного, но молчаливого барельефа, эти издавали отчетливо слышимое шипение. Будто наше появление возбудило в них крайнюю степень ярости.

«Нас сканируют! – Бублик наконец-то оставил свои кровавые фантазии и занялся делом: обеспечением разведки и безопасности. – Мы прошли уже мимо двух рентгенов, ультразвукового сканера. А вон там, в двадцати метрах впереди, будет еще что-то инфракрасное. И еще я пресек уже две попытки подсоединиться к моей системе через внешний канал. И… они настойчиво требуют назвать наши имена!»

Я повернулся к Светлане. Женское, пусть и электронное, сердце подсказало ей, что у меня есть не самая приятная информация. Она вопросительно посмотрела, но делиться опасениями вслух я не стал. Лишь выразительно крутанул зрачками и немного сжал ее ладонь. Похоже, что моя подруга поняла пантомиму правильно, слегка кивнула и стала внимательно смотреть по сторонам. Через пару минут ее палец стал выстукивать по моей коже первое сообщение, зашифрованное нехитрой азбукой Морзе.

«Фигуры по сторонам – какие-то окаменевшие или парализованные симбиоты. У них живые глаза!»

Я присмотрелся. Действительно, в отличие от безжизненных, будто каменных тел, их зрачки… двигались! Встречали нас, когда мы появлялись в поле видимости. И провожали вплоть до того, как мы выходили из зоны их внимания. Особенно страстно пытался делать это персонаж, сильно похожий на китайца. Прям эффект Моны Лизы, великого творения Леонардо, которая посылала свою улыбку любому, с какого угла бы тот на нее ни смотрел. Возможно, они наблюдали за нами и дальше, но я не счел возможным оборачиваться и тем более спрашивать у хозяев этого помещения. В самый последний момент появилось ощущение, что где-то я этого человека видел, причем совсем недавно. Но быстро вспомнить не смог, а возможности моих процессоров и слотов памяти еще до конца не восстановились.

Эти скульптуры не улыбались. Они… умоляли, пытаясь достучаться до нашего сердца одним взглядом. Ведь даже брови их не двигались.

Я не понимал, что на самом деле происходит. Вопросы к змееголовым хозяевам начинали копиться.

Ближе к финалу прогулки, когда сине-зеленая пара встала по сторонам около открытой настежь двери, я тоже почувствовал попытку залезть в мой электронный мозг. Еще бы не почувствовать – встроенный файрвол просто взвыл от такого мощного сканирующего потока. Тот не просто втихаря искал лазейку в системе защиты, а нагло ломился в мой главный процессор, пробивая один уровень за другим. В какой-то момент ненадолго перед глазами вновь возник красноватый туман, на котором белым цветом высветился змеиный череп. Он потребовал назвать мое имя! Я уже подумывал вновь юркнуть в свое внутреннее убежище и отправить тело на перезагрузку, но последний бастион, похоже, всё-таки устоял. Пугающее изображение исчезло, сканирующий поток выдохся и отступил.

На миг левая бровь змееголовой приподнялась, а на непроницаемом лице ее партнера, как мне показалось, даже мелькнула тень уважения. Хотя кто их, змееголовых, разберет, что там на самом деле мелькнуло? Впрочем, устного комментария не последовало. Пара лишь молча указала руками на следующий зал.

Мы вошли в относительно небольшое помещение, размером примерно тридцать на тридцать метров. Посередине стоял стандартный офисный гарнитур для совещаний: овальный стол со стульями. Прямо как у КАЛСа. Только столешница здесь была сделана из камня. Изрядный слой пыли, взволнованный нашим появлением, на некоторое время превратил ее в миниатюрное грозовое облачко. Кажется, оно даже громыхнуло, хотя, вероятно, этот был звук сдвигающегося стула, задетого тучкой поменьше, в которую превратился раздраженный до крайней степени Бублик. Как он умудрился так быстро прокачать чувства? Или их уже сразу выпускают со встроенной опцией ярости и вредным характером?

С противоположной от нас стороны размещался небольшой подиум, где стояли два красивых кресла. После очистительной воздушной волны, что смахнула пыль и с них, подлокотники и верхний кант спинки вспыхнули яркими