Аспирант. Москва. 90-е - Всеволод Советский

— А где срок-то тянул, дядя Коля?

— А недалеко, под Горьким. Ну, теперь Нижний Новгород, что ли, провались оно… Ельцин там, Гайдар всякое говно придумывают… Свердловск сейчас как называется?

— Екатеринбург.

— Тьфу, бл*дь! А Краснодар?

— Краснодар? Да так и есть Краснодар.

— Ну хоть это слава Богу… Ладно, Юр! У меня служба. А ты молодец! Грамоту получишь — покажи.

— Обещаю.

И я поднялся к себе. Волкова почему-то не было, несмотря на поздний час. Я наскоро ополоснул руки-лицо, развернул записку Гринева. Там карандашом было размашисто и не слишком с запятыми написано так:

«Юрий! Загляни ко мне, чем быстрее тем лучше. Лучше после обеда».

Я зажевал пару бутербродов под аккомпанемент «Балтики-1», обдумывая написанное, хотя чего тут думать. Сказано зайти побыстрее, значит, надо завтра постараться зайти.

— Стало быть, завтра, — сказал я вслух, чувствуя, что чуть-чуть захмелел. Зато голод утолил. И двинул к Ирине.

Она, конечно, меня ждала. Даже чай приготовила с домашним печеньем и вареньем, от чего я не отказался. Сели за стол, и я решил не тянуть с разговором.

— Ирина, — произнес с почти официальным оттенком, — у меня чувство, что ты хотела потолковать со мной о чем-то серьезном. Не ошибся?

Аспирантка слегка насупилась.

— Да… — промямлила она. — Честно говоря, тема трудная…

Говорила она это, стесняясь и смущаясь, а я испытал облегчение: проблема не во мне. А в ней, в Ирине. Она долго еще мялась, ежилась, пришлось подбадривать ее наводящими вопросами… И в результате выяснилось следующее.

Во время поездки домой, в Тулу, она случайно встретила молодого человека, в которого была влюблена в школе. Собственно, это был (была?..) ее первая любовь. Самая та, классическая, многократно воспетая мировой литературой.

— Понимаешь… — вздохнула она, — вот сейчас я смотрю и вижу, что это точь-в-точь как Татьяна… Господи, как же она?..

— Ларина.

— Да!.. С Евгением Онегиным. Видно, сюжет один и тот же, во все времена.

— Это точно, — я прихлебнул чаю.

Шестнадцатилетняя девятиклассница Ирина насмерть влюбилась в парня годом старше. Выпускника. Подойти не смела, издалека смотрела влюбленным взором. Но однажды все-таки набралась храбрости, написала записочку, в которой приглашала на свидание. Пока писала, пульс взлетел до небес. А уж когда передала — попросила случайную первоклассницу передать записку «во-он тому мальчику, видишь?..» — передала, а сама шмыгнула на школьную лестницу и пустилась вверх со всех ног… Тогда сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Но в назначенный в записке час пошла в назначенное место, обмирая от тихого ужаса. А когда увидела ЕГО… Тут чуть инфаркт не случился.

— Самое интересное, — оживилась Ирина, — я не помню, как подошла к нему! Или он ко мне. Вот не помню, и все, хоть ты тресни! Выгорел кусок памяти…

— Такое бывает, — усмехнулся я.

Я слишком хорошо знал, как такое бывает на войне.

Тем не менее «Онегин» повел себя очень благородно. Он прогулялся под ручку со скрюченной от сложных переживаний юной девой. Говорил, что ему очень приятно внимание такой симпатичной особы. Но при всем этом он сейчас не может отвлекаться от учебы, ему надо поступать в институт… И в целом не отказал, щадя девичье самолюбие, но предложил подождать, разумно рассуждая, что со временем первая любовь рассосется без следа…

— Рассосалась? — с легкой иронией спросил я.

Ирина вяло как-то пожала плечами.

— Да вроде бы и да… В самом деле, да, прошло время, потом мне надо было поступать, потом институт, учеба, тут тебе и развал Союза… Да, правда, забылось. Потом я, кстати, замуж вышла. Я тебе говорила, что замужем была?

— Нет. Да я и не спрашивал. Какая разница?

— Действительно, — задумчиво сказала она. — Какая разница?.. Муж у меня был полное ничтожество. Просто феномен какой-то. Такое пустое место раз на миллион встречается. Слава Богу, что детей не было.

— Ну ты даешь, мать, — искренне удивился я. — Зачем же тогда замуж выходила?

— Дура потому что, — ответила она честно. — Бабы вообще дуры, хоть самые ученые. Вот стану я кандидатом наук. А потом и доктором, чем черт не шутит. И…

И она горько вздохнула.

Из дальнейшего рассказа я узнал, что совершенно внезапно на тульской улице она встретила ЕГО. Он тоже сильно повзрослел, погрустнел — жизнь потрепала. Тем не менее, оба ужасно обрадовались…

— Ты знаешь, так все всколыхнулось в душе! Что давным-давно кануло в Лету, что казалось навсегда уже забытым… Я это и объяснить не смогу. Прямо ожило! Он тоже разведенный. Только сын есть.

Естественно, кончилось тем, что пошли к нему домой…

Тут Ирина заморгала глазками, носом захлюпала.

— Ты извини…

Извинялась она за содеянное. Пошли к нему, предварительно купив шампанское, выпили. Окривели, само собой. Голова закружилась…

— Ну и, сам понимаешь… Пьяная баба сама себе не хозяйка… Раскисла, расщеперила все на свете, дура…

— Понимаю, — спокойно сказал я. — Ты не переживай. И потом, это не все на свете. То, что ты расщеперила. Есть на свете многое кроме этого.

Она как будто пропустила мой тонкий юмор мимо ушей. Высморкалась в платочек. В глазах стояли слезы.

— Я сама не знаю, что со мной… Юра! Вот честно: как мужчина он тебе в подметки не годится. Даже говорить нечего. Но он… Ну понимаешь, это объяснить трудно! Как будто прошлое ожило. Вернулось. Я когда с ним общаюсь… это какая-то машина времени. Мне кажется, что время по-другому течет. Как будто волшебство, что ли…

Эх, Ира, Ира! Знала бы, какое волшебство со мной время сотворило! Вот это уж машина времени, так машина времени!.. Тебе такое и не снилось. Но я тебя понимаю. И мозги мне выносить ты, конечно, будешь. И мне придется данную тему решать.

Решим!

Сделав такой вердикт, я отставил пустую чашку:

— Ладно, Ирин. Время позднее, мне еще поработать надо. Трагедии тут нет, Софокла с Шекспиром и прочих Теннесси Уильямсов. Это жизнь. Естественный процесс! Так что не загружайся сильно.

Она покивала, но как-то отстраненно, словно не очень меня слушая, а все-таки погруженная в свой запутанный внутренний мир. На том и распрощались.

Я шел, думая о предстоящем. Ира, сама того не желая, сдвинула во мне массив мыслей,