Аспирант. Москва. 90-е - Всеволод Советский

И я испытал резкий душевный взлет. Кураж. Так бывает, когда ты ловишь волну судьбы, что ли. Когда чувствуешь, что сейчас события сами начнут работать на тебя… Вот это я уловил, глянул в левое зеркало заднего вида — и подмигнул себе.

— Работаем! — произнес вслух.

К этому времени МКАД почти встал. Ближе к Ярославке уже ползли, время от времени притормаживая. После нее пошло полегче, но у Дмитровского вновь стопорнулись. Ну, собственно, так я и ехал, поглядывая на часы, не особо беспокоясь — до конца рабочего дня точно успевал. Лишь бы аварии какой не случилось! Тогда черт его знает, как дело обернется.

Впрочем, я в аварию не верил. Почему? Да все по тому же куражному предчувствию. Если волна подхватила, то и понесет мимо всяких препятствий, каверз, заморочек… Это у меня тоже итог жизненного опыта.

Точно так и вышло. С приостановками, но, в общем, без проблем я добрался до Волоколамки, свернул. Глушко так подробно и толково разъяснил мне дорогу, что коттеджный поселок я отыскал вмиг.

Это на самом деле была закрытая территория, даже каменный забор — ну, из шлакоблоков. Но с фигурными претензиями. Докатил я до проходной или КПП, не знаю, как точнее сказать. Охранник — коренастый немолодой мужик с бычьей шеей, наверняка бывший борец — проверил мои документы, уточнил:

— К Одинцову, значит, на участок?

— Да. Вернее, супруга его делала заказ. Вот… — я сделал вид, что вспоминаю имя-отчество, вынул бумажку: — Вот. Челяднина Лилия Кирилловна.

— Знаем такую, — согласился страж. — Смотри: вон до того угла, там налево. По левой тоже стороне, третий дом… Да сразу угадаешь, там сейчас хохлы должны работать, целая бригада.

Поблагодарив, я поехал по немощеной пока, ухабистой дороге, повернул влево и, действительно, без труда распознал нужный участок. Там с ленцой возились несколько мужчин неряшливого вида, перекликаясь по именам. Говорили они по-русски, но с характерными шоканьем и хэканьем.

— Здорово, мужики! — проорал я им, выпрыгнув из машины. — Где хозяйка?

— Та-а в до-оме… — врастяжку произнес один. — А ты шо, матерьял привез?

— Так точно.

— Ну так ступай в дом… А-а, вон хозяйка уже и вышла!..

Лилия Кирилловна в белом «Адидасе» с черными лампасами вышла на крыльцо, близоруко щурясь. Должно быть, со зрением у нее было не ахти. Но очков она принципиально не носила, что ли?.. Может, опасалась выглядеть старше, а может думала, что этой деталью перечеркнет весь свой роскошный шарм… Не знаю. А может, и то, и это вместе.

Среди многих профессиональных навыков у меня устоялась привычка смотреть людям на руки. Это о многом говорит. Какие они, эти руки? Размер, форма ногтей, чистота, маникюр, украшения, отсутствие пальцев… И в этом случае, понятно, я бросил умелый — мгновенный и незаметный взгляд на руки хозяйки…

Хоп! А вот и он. Сюрприз!

Конечно, на этих ухоженных руках богатой дамы были и маникюр, и со вкусом подобранные, изящные золотые кольца… Но не это главное.

Главное — книга!

В правой руке редакторша держала книгу скандально знаменитого психолога Станислава Грофа, чеха, проживающего в США: «За пределами мозга». Сей автор выдвигал самые смелые, если не отчаянные гипотезы относительно способностей и возможностей человека, и не страшился подкреплять их сомнительными практиками — отчего, понятное дело, заслужил ругань и обиды научного сообщества. Это достиг популярности, какая «академическим» ученым и не снилась.

И увидав эту книгу, я вмиг понял, что мне надо делать. Чего ждет от меня рука судьбы.

— Здравствуйте, Лилия Кирилловна! — провозгласил я самым радушным тоном.

— Здравствуйте, — ответила она. — А вас как зовут?

Голос был самый доброжелательный, приветливый. Без малейших высокомерия и апломба.

— Юрий.

— Вот и познакомились, — она улыбнулась.

— Я с вами и раньше был знаком, — заявил я, усмехаясь про себя. Это, мол, я не соврал. Это я интерпретировал.

— В смысле? — заинтересовалась мадам.

«На коромысле,» — завертелось у меня на языке, но я, конечно, сказал иное:

— В «Останкино», — я чуть усмехнулся. — Правда, вы вряд ли помните.

— Во-от как… — протянула она, соображая, где могла там меня видеть, но я не дал ей заплутать в тщетных воспоминаниях.

— Я и Кулебякина знаю, — сообщил я весомо.

— А-а!.. — она заулыбалась, но с некоторым напряжением.

— Кстати, он в ваших программах снимался? — спросил я, не упуская инициативу.

— Не совсем, — странно ответила Лилия Кирилловна.

— То есть⁈

— Видите ли… — заговорила она так, словно отчитывалась передо мной, — вообще-то был такой замысел. Но не состоялся. Наверху решили, что мы будем смешно выглядеть. Якобы несерьезно выпускать в эфир такого… как бы это помягче сказать…

— Городского сумасшедшего, — я не стал говорить мягче.

Редакторша чуть подняла брови и развела руками: дескать, не я это произнесла. А я почуял, что в разговоре наступил ключевой момент.

— Я ваше начальство прекрасно понимаю. Я бы и сам его к съемкам не подпускал. Кулебякина. Но…

Тут я как бы впервые уронил взгляд на книгу.

— Вы извините, Лилия Кирилловна, вот я у вас Грофа вижу. А отсюда вывод: вы же наверняка читали и «Сияние»? Стивена Кинга. Возможно, фильм Кубрика смотрели. С Джеком Николсоном…

Говоря все это, я видел, как расширяются глаза собеседницы, как застывает взгляд. Она явно была поражена: как это странно! Случайный гость вдруг ни с того ни с сего говорит о том, о чем она давно и плотно размышляет. Ну это же не просто совпадение? Нет⁈

— Да, — заторможенно произнесла она, — конечно… А вы к чему это?..

— А к тому, — я внушительно понизил голос, — что вот это самое сияние… оно у Кулебякина есть. Кривое, перекошенное, но есть. Понимаете?..

И тут я как бы спохватился:

— А! Слушайте, я же не сказал… Вот вы думаете, наверное: приехал экспедитор, привез товар и понесло его невесть куда! Извините. Хочу пояснить…

Пояснил, что в «Московских зорях» подрабатываю, а вообще-то я аспирант — и честно рассказал о своей аспирантуре, кафедре, теме диссертации.

— … Но диссертация диссертацией, а постепенно я пришел вот к этим идеям, — я выразительно указал взглядом на книгу. — Я это